РАЗОВЦЫ
В отличие от крохоборов и подражателей, представляющих замкнутые и малочисленные кружки, разовцы приобрели довольно широкую известность в народе, точнее, в тех полуобразованных массах, которые называют себя народом /в отличие от самого народа, который никак себя не называет/. Вождь разовцев, Сергей Дружинин, по образованию историк, несколько раз посещал Я.А., называл себя его учеником, но вскоре отделился, на том основании, что вокруг Я.А. "слишком много пестрых этнических элементов - следовало бы и к ним приложить острие Всеразличия". Своим успехом разовцы обязаны тому, что философские идеи Я.А. перевели на язык мифологии, причем с резким национальным оттенком.
Среди разовцев есть несколько остромыслящих публицистов и критиков, но они, как правило, исходят из предвзятой идеи, поэтому их домыслы совершенно фантастичны и не имеют ничего общего ни с научной, ни с религиозной истиной. Это как раз тот случай, о котором говорил Я.А.: "Всеразличие не есть идея, но скорее - отстутствие каких-либо идей. Идейные люди не умеют смотреть друг другу в глаза, потому что смотрят поверх голов. Всеразличие как всеобщая /и уже ничего не различающая/ идея может закончиться всеобщей резней. Поэтому лучше останемся безыдейными". Для разовцев всеразличие есть именно идея, выстраданная русским народом, пронесенная в первородстве языка через все исторические превратности и нависшая грозно, как меч, над современным миром.
Несмотря на фальшивый тон и политические амбиции, сочинения разовцев представляют определенный интерес для изучения взглядов Я.А., прежде всего тем, что дают многочисленные трактовки самого понятия "раз" - одного из центальных в его мышлении.
Проводим характерные для разовцев отрывки из работ Сергея Дружинина "РАЗ. К исследованию прамонотеизма древних славян", "Этимологические заметки по поводу праславянского "RAZ" и /совместно с Евгением Гиреевским/ "Разовые уставы".
"... "Раз" - одна из тех русских морфем, которые глубже всего выражают наше теоморфное (15) восприятие мира ... Прежде всего, это самая употребительная приставка, с которой начинается примерно каждое тридцатое слово из имеющихся в русском языке. Другие приставки: "по", "на", "в", "вы", "при" - значительно ей уступают. С первого своего, приставочного элемента слово являет мир как расщепляемый, разделяемый, что свойственно и существительным /"раздел"/, и прилагательным /"раздельный"/, но больше всего глаголам. В отличие от определенного артикля, который провозглашается некоторыми мыслителями западной ориентации наиболее универсальным элементом языка, приставка "раз", хотя и не столь употребительна, однако не ограничена только сферой существительных, сочетаясь с различными частями речи, и в этом смысле более универсальна, лишена привкуса субстантивности. Впрочем, это свойственно и другим языкам: так, в латинском или французском соответствующие приставки "de" , " dis" используется даже в большем количестве слов, чем в русском, - примерно в каждом двадцатом. Значение, выраженное этими приставками, - "разделени", "расчленения" - оказывается насущным для самого акта мышления, как оно оформляется в разных языках.
Но русский язык обладает, прежде всего, тем преимуществом, что "раз" выступает здесь не только в форме приставки, но и сохраняется как корневая морфема, несущая основное лексическое значение, - в таких широко употребительных словах, богатых производными, как "резать", "разить", "поразить", "выразить", "отразить", "изобразить", "возразить", "сообразить", "образовать", "образ", "обрезание", "образование", "отражение", "отрезок", "рознь", "разный", "разнообразный" и др. Все эти слова обозначают разные стадии и способы оформления вещей - выделения и выделывания их из бесформенного вещества. "Вы-разить" - это "раз", выходящее изнутри, оформленное "из себя" деятельностью субъекта. "От-разить" - это оформление, идущее снаружи, "от" предмета, в виде его внешнего слепка. "Об-раз" - это "раз", выделенный вокруг, вылепленный со всех сторон, данный в полноте, закругленный, как бы обточенный, ограниченный. /.../
Но замечательная особенность русского языка еще и в том, что здесь существует само слово "раз", не нуждающееся ни в каких дополнительных элементах, абсолютно самобытное, самородное в своем корневом значении. Здесь оно уже не в составе чего-то, не дополнительно к чему-то, а приобретает полноту отдельно стоящего слова. И в нем, этом слове, сошлось, пожалуй, то главное, что испокон веков воодушевляло русского человека, что тоской и удалью звучало в его любимых песнях. "Еще ра-а-а-зик, еще да ра-а-з", "Эх раз, еще раз, еще много, много раз". С такой настойчивостью произносится это "раз", как будто поющий заклинает и молит кого-то. Не молитва ли перед нами? "Еще, Разик, еще, Раз!", "Эх, Раз! Еще, Раз! Еще много-много, Раз!""
Далее Сергей Дружинин, исходя из значения единичности /"раз" - "один"/, подробно излагает теорию прамонотезма, выдвинутую в 1873 году Владимиром Соловьевым в статье "Мифологический процесс в древнем язычестве" - о том, что многобожие есть лишь позднейшее искажение первоначальной веры в единого Бога. Впоследствии труды английского фольклориста Э.Лэнга и венского этнографа и лингвиста патера В.Шмидта /12-томный труд "Происхождение идеи Бога", 1912 1955/ развили и всесторонне обосновали монотеизм древнейших, "домифологиеческих" верований, питавшихся из источника чистого Откровения. Язычество выступило в свете этой теории как распространение вширь, путем метафорических подобий и замещений, первичной идеи Единобожия, вследствие чего она затерялась в многообразных культурах природных сил. Свойства Бога переносились на дерево, реку, молнию... Понадобилось второе откровение, уже не первочеловеку Адаму, а предызбранному народу в лице его прародителя Авраама, чтобы восстановить корень монотеистической религии.
Русский народ, по мнению С.Дружинина, исконно тяготел к единобожию и сберег его в сокровищнице своего языка, как главную драгоценность: "Множество фактов, и прежде всего языковых, свидетельствуют, что "Раз" есть наименование древнеславянского Бога, предшествовавшего всем другим богам языческого пантеона. Язык - самый древний и неподкупный свидетель. Забываются предания, разрушаются идолы, но в языке живет вечная правда народной веры. Для древнейших славян Раз было собственным именем Бога - единого, единственного, откуда и пошло затем употребление слова "раз" в качестве числительного, обозначающего единицу. /.../ Заметим, что само слово "Бог" - позднейшего происхождения, относящееся к Богу уже не как к Творцу, а как к Подателю благ, богатства. Сравнительно слабая развернутость морфемы "бог" в корневом строе русского языка свидетельствует о более позднем ее происхождении. От корня "раз" /о его видоизменений "рез", "раж", с чередованием гласной и согласной/ образуются примерно 350 широко употребительных слов, и еще около 3000 имеют ту же морфему в качестве приставки /видоизменения: "рас", "роз", "рос"/, тогда как "бог" используется только в виде корня в 50 словах. Но суть, конечно, не в количестве. "Раз" соответствует тому периоду в развитии славянского общества, который можно назвать военной демократией, что отчеканилось в основном значении слова "разить" и его производных, тогда как понятие "бог", первично означавшее "податель", приобрело религиозный смысл в позднейший период классового расслоения, когда верховное существо стало мыслиться как источник всеческого богатства, податель имущественных благ, Богатейший из богачей. /.../
Нам неизвестны те обрядовые формы, в которых совершалось поклонение Разу, но язык доносит до нах массу бесценных свидетельств о глубочайшем значении этого имени, развернутого в огромной лексической подсистеме языка. Мы не можем говорить, не произнося молитвы Разу. "Раз-долье", "Раз-ведать", "Раз-меренный"... Доля Раза. Познание Раза. Измерение Разом. Когда мы что-либо выражаем, изображаем, воображаем, придаем образ - мы, сами того не ведая, служим Разу, творим его волю, проносим его образ через мириады вещей, преображаем мир по его образу и подобию. "Раз" - это целое вероучение, запечатленное в корнях языка, и задача языковеда в данном случае совпадает с задачей богослова: в отсутствие других материальных остатков извлечь из самого языка основные догматы древнейшей славянской религии".
Такого рода изыскания С.Дружинин предлагает назвать "теомологией", скрещивая слова "этимология" и "теология". Далее следует теомология русского "раз":
"Основные значения этого слова в современном языке отчасти сохраняют и доносят до нас исконные представления о едином, доязыческом Боге.
Во-первых, имя Раза указывает на его единственность. Тот, кто сотворил мир и правит миром, не может делить свою власть с другими, и называя его Разом, Единственным, мы выражаем этим именем главнейшее его свойство. "Господь наш - Бог единый".
Во-вторых, Раз - это не только "один", но и "однажды" (16), указание на единичный случай, на таинственный акт сотворения мира из ничего, что ныне физики называют сингулярным состоянием. Раз - это первотолчок, от корого пошла разбегаться наша вселенная, и всякое событие в своей однократности восходит к Разу, к "разовой" сущности всех его проявлений. Отсюда и наречие "разом" - быстро, мгновенно, поскольку все действия такого раод вдохновляются Разом /"разом успеть", "разом сделать"/, а также "сразу", т.е. с благословения, по милости Раза.
В-третьих, Раз есть первопричина и первоусловие прочих вещей, от него произошедших и благодаря ему существующих, - отсюда использование этого слова в условных конструкциях, в значении "если". "Раз надо - значит надо" - "раз" употребляется в смысле "Разу" /"Разу надо - значит надо"/. Разу посвящены, им обысловлены все действия в главной части тех предложений, придаточная часть которых начинается союзом "раз"/утратившим, в силу формализации, способность склонения/.
В-четвертых, Раз творил мир раз-делением, в ходе которого были об-разованы все известные нам стихии, субстанции, силы. Воля Раза присутствует во всех действиях и состояниях, производящих раз-личение, раз-межевание, раз-бирательство, раз-граничение и т.д. Это священное имя вошло в плоть и кровь вещей, и мы невольно поминаем Раза, когда говорим о чем-то раз-личном, раз-нооб-раз-ном, обозначаем процессы раз-деления. "Раз" буквально, в житейском обиходе, значило "расщепляющий удар" - именно тот, которым был сотворен мир и который продолжает и теперь все глубже проникать в серцевину мир, как Разящий Меч.
Отсюда, в-пятых, проистекает та особая щепетильность, с какой у религиозных народов производятся акты раз-щепления, раз-резания живой плоти - в них ощущается непосредственно присутствие Раза. Евреям было заповедано кушать только тот скот, у которого раздвоены копыта. Чиста, "кошерна" только особым способом разрезанная пища. Наконец, свято обрезание, посредством которого сам источник жизни посвящается Богу: обрезанный, ображенный, призванный Разом и проявший его печать. Запрещено, однако, делсть своевольные надрезы на своем теле, выстригать волосы над глазами /Втор., 14,1/, потому что это - присваивать полновластие Раза.
В-шестых, Раз присутствует и в самых темных и страшных делах: в разбое, в разврате, в заразе /"заразить" первоначально значило "убить", т.е. принести в жертву Разу/. Раз - не добренький, а страшный, ревнующий, карающий Бог, который надзирает за всеми поступками человека; а важнейшие из них - те, где он режет, разит, во спасенье или на погибель своей души, ибо этим действием полагает предел между жизнью и смертью. Не следует забывать об этой двойственности Раза: он един, но его сущность - разделять, раздваивать. Нет милостивее и нет ужаснее, чем это Единый и Двоящий Бог, в котором сама целость осуществляется как удар и раскол. Благодаря Разу каждый, кто различает, оказывается сам различен, и кто раздирает - разодран, ибо все, что от него исходит, к нему же приходит. Раз воздает каждому особой мерой, ибо пред ним все - разное. "Разное" первоначально и значило - принадлежащее Разу. Весь мир, поскольку он состоит из различий, есть поприще Раза, и все, что разнится, есть его имущество.
В-седьмых, Раз не просто разделяет, но и распространяет, разворачивает, развивает во времени. В нем задано движение из одной точки в разные стороны, в нем - источник постоянного раздвижения мира, в ходе которого разделенные части разрастаются и снова требуют разделения. Раз - это сила раз-вертывания вещей; мир, пребывающий в Разе, раз-дается из него в пространстве и во времени, распространяясь за собственный предел, и раз от разу, от разделения к разделению становится больше себя самого. В имени Раза заключено это таинственное влечение к саморас-крытию тайны, так что все, скрытое в Разе, становится явным, разворачивается для разглядывания и различения.
В-восьмых, как уже говорилось, имя Раза запечатлено не только в начале, но и в середине, в сердцевине многих важнейших слов, где оно выступает как принцип оформления, образования всех вещей. Вполне об-раз-уясь в своей единичности, вещь включает в свое определение его имя. Все, что выражено, несет Раза в своей глубине, все, что отражено - на своей поверхности, что воображено в своей возможности, что преображено - в своей действительности, что образцово - во всем объеме своем. Из полного круга сил и воздействий Раза выступает истинный образец - как образованный во всех гранях, обрезанный со всех сторон, объемлющий и объемлемый, воплотивший совершенство смого Раза. "В самый раз", - говорят про образцовую вещь, подразумевая, что она удалась в самого Раза, как дитя удается в отца.
В-девятых, Раз обозначает высшую степень любого качества, например, раз-веселый, раз-любезный, раз-проклятый, рас-прекрасный /в последнем примере, заметим, усилительное значение "рас" превосходит и перекрывает значение другой усилительной приставки "пре"/. Приобщаясь к Разу, вбирая его имя в свое нименованье, каждая вещь обретает полноту своих свойств, становится самой, наибольшей, достигает качественного предела. По Далю, "раз" может приставляться и к именам собственным: Разгриша, Разванюшка, Раздарьюшка, как бы усиливая в превосходной степени индивидуальные свойства означенных лиц: Разгриша - это Гриша из Гриш, самый "гришевый", "наигришовейший".
Таким образом, имя Раза донесено до нас тысячами слов и их производных - сам язык то нежно рокочет, то грозно изрекает это имя. Древность, в которой слово "раз" имело прямой именно смысл и сливалось с живым представлением о едином Божестве, столь отдаленна, что до нах не дошло почти никаких материальных остатков его культа, никаких гимнов, специально ему посвященных. Однако если учесть, что и о позднейших языческий богах: Перуне, Велесе и др., до нас дошли крайне скудные сведения, во многом сконструированные самими исследователями, то не приходится удивляться, что единобожие, предшествовавшее язычеству, вовсе не оставило следов. Никаких - кроме самого языка, который древнее язычества. Но язык - весь, какой он есть - и представляет собой самое полное и достоверное запечатление имени Бога: во всей совокупности его тайных переименований, образных переложений. Не отдельные произведения - песни, гимны, молитвы, но сам язык, из которого плодятся произведения, как из плодоносящей основы своей, - вот полная запись первого Откровения. Словарь родного языка - вот главное, для всех внятное и древнейшее свидетельство о Разе, ибо многими словами молится и возносится к Нему русская речь.
Позднейшее, послеязыческое, Моисеево возвращение к единобожию дало Священные книги, но первое, доязыческое единобожие дало сам Язык, из которого разбрелись потом разные языки. У Адама не было Библии, но был язык, которым он именовал всех тварей и славил Бога, и каждое слово в этом эдемском языке, будучи предметным и означая нечто тварное, одновременно было похвалой Творцу. Весь язык, в системе своих корней и разветвлений, был непрерывной молитвой, и потому-то он и дошел до нас как вечное живое и трепещущее сплетение Божьих имен, ибо каждым словом, именующим тварь, именуется и Творец, и каждое слово есть слава Ему.
... Итак, в русском языке, пока он, не расхищенный язычниками, был святой книгой единобожия, запечатлены следующие уставы древнейшей веры:
Мы процитировали те отрывки из разовцев, где явственнее всего звучит голос Я.А., хотя и в сопровождении несвойственных ему мифо-идеологических призвуков, риторических интонаций. Для более объективной картины приведем еще часть статьи, посвященной Разу, из "Словаря русских мифологических имен", составленного не без активного участия разовцев:
"РАЗ - древнейшее божество славян, почитаемое на стадии прамонотеизма. С имени этого божества начинался счет, поскольку с ним было связано исконное представление о единичности./.../ Следы ритуальной практики сохранились в виде заостренных предметов, так называемых "примитивных орудий труда", служивших, по-видимому, культовой утварью в храмах Раза. Техника резания, обтесывания формировалась под воздействием религиозных представлений о жизнепорождающем, разящем Ударе. "Разить" - значило выполнять волю Раза, действовать во имя Раза - священодействовать; лишь в общественном быту племен, сражавшихся за свою веру с иноплеменниками, это слово приобрело впоследствии воинственный смысл - поражать врагов.
/.../ Некоторые исследователи связывают с этим древнейшим корнем само название нашего народа и страны. Так, по мнению В.К. Тредиаковского, "росс" - не что иное, как повелительное наклонение глагола "разить": так называли наших предков за их воинское мужество. Однако этот героический смысл глагола "разить" следует признать вторичным по отношению к иератитеческому: "росс" могло означать обращение к Разу, приказ повиноваться ему, сигнал к совершению племенного обряда и принесению жертвы, которая особым способом закалывалась и расчленялась./.../ В характере русского племени также отразились особенности древнейшей веры _ прежде всего, в склонности к долгой расслабленности и чрезвычайным разовым усилиям, краткому и однократному напряжению сил, для которого требовался предварительный покой; сочетание инертности с импульсивностью - ударный трудом, мгновенным порывом, авралом, одним словом, разовостью как чертой национально-психологического уклада" (Василий Дунин, Предисловие, "Словарь русских мифологических имен"/.
Так пишут разовцы-энциклопедисты, а вот мнение их же публицистов: "Все наши победы - от этой дремотности. "Леность", "пассивность", "пьянство", "тяга к рассеянию и забытью", все, чем клеймили нас наблюдательные иностранцы, - это как раз и ведет к накоплению сил, требующих затем грозной, моментальной разрядки. Работай мы равномерно, как другие народы, - мы бы истощили свой запас сил в каждодневной мороке. Наш народ, видимо, предназначен для высших исторических свершений. Силы надо скапливать загодя, послаблением себе в растянувшиеся периоды исторических будней. Чрезвычайные усилия даются постепенным расслаблением. Густой, смачный сон, дремучее бытие в глуши, на отшибе, тягомотная лень,... - все это вызывало высокомерие к русским, дескать, дикий народ. А где были вы, цивилизованные народы, когда Наполеоны и Гитлеры походя сгребали в свою мошну ваши вылизанные государства? Трудились изо дня в день, с заведенностью механизма, - и пали моментально, как карточные домики. Сила - она в покое. Вас-то и хватило только на эти чистенькие конторы, отутюженный домашний быт. А как делать историю - жила слаба. Вот тут-то наш народ и выходит вперед - и, по древнему выражению, "дает Раза" своим недругам. Он главную жилу в себе крепил, пока сну предавался, - и с размаху разит врага. Вы нашего Раза, славного Бога не знаете, никогда не служили ему и от него чести не видали, а он радеет за сонных, да дерзких" /Тимур Глухов. "Перед битвой"/.
Разовцы считают, что очередной период тысячелетий народу предстоит "разрядить свою дрему в новый порыв. Потому так и затянулся исторический сон, что много нужно собрать сил для грядущего сражения. Будет ли это сражение с самим собой, как в эпоху ВОР (Великой Октябрьской революции), или с другими народами, как в эпоху ВОВ /Великой Отечественной войны/ - дело еще не предрешенное. Главное - не проспать своего грозового часа, Разом подняться и Разу готовность свою возвестить" /Лада Гончаренко, "Древняя вера и новый вызов"/.
Чем дальше от лингвистике к политике и от исследования к популяризации, тем меньше ощутим дух всеразличия в выступлениях разовцев. Следует, однако, признать успех их пропагандым зафуксированный последними фольклорными экспедициями, которые, впрочем, проводились ими самим по заранее составленной программе. Вот что записано в селе Мелки Вешневольской области - в жанре так называемых "преданий".
"В древности был такой Бог - его Разом называли. У нас это слово тоже осталось: "раз-два, взяли". Но мы не понимаем, что тот еще Раз, в которого наши предки верили, перед всяким делом ему молились. И первые острые камни ему посвящали - рази врагов наших. Это в честь него и Разина прозвали, боевой был мужик".
"Кто такой Раз? Это Бог был такой, в старые времена ему люди молились: помилуй, Раже! Вот в музее у нас краеведческом острые такие штуки из камня, вроде как ножи, топоры, - это он людей научил делать, чтобы все разделять, свежевать. Шкуру там отделить от мяса... Когда считаешь, тоже надо отделить: раз, два, три - вот потому с Раза и счет начинается. Еще говорят: врагов по-рази, беду от-рази - это все к нему обращаются. Разин свою фамилию от него взял - дескать, буду за этого бога мстителем, раз вы его скинули".
Этими полевыми записями разовцы хотели бы доказать, что какие-то смутные воспоминания о древнем Разе еще живут в народе. Но по сути они собирают урожай тех представлений, которые сами же и посеяли своей публицистикой, да и прямой пропагандой в тех деревнях, вокруг которых собирали сведения. В одном селе рассказывали, в соседнем записывали - вот так концы у них и сходятся с концами, через святую простоту народного слуха и говора.
Разовцы со своей точки зрения перечитывают и перетолковывают всю историю отечественной культуры. Так, величайшим религиозным поэтом они считают Маяковского, отвергая миф и его атеизме:
"Разумеется, с позиции определенной веры кто-то, верующий иначе, может показаться неверующим. И христианам, и коммунистам Маяковский казался выразителем крайних атеистических взглядов, но теперь, в перспективе заново открытых первоистоков русской духовной традиции, становится ясно, чьим певцом и пророком был Маяковский. Все лучшее у него вдохновляется Разом и представляет собой неумолкающее молитвословие этому первому русскому Богу. "Раз-ворачивайтесь в марше...", "Время, снова ленинские лозунги раз-вихрь..." "Парадом раз-вернув моих страниц войска...", "Мы раз-носчики новой веры...", "Дело Стеньки с Пугачевым, раз-горайся жарче-ка! Все поместья богачевы раз-метем пожарчиком", "Раз-дувай коллективную грудь-меха...!" От Раза исходит эта грозная и ликующая сила вдохновенья, берущая ба разлом старый мир, - даже небо у Маяковского "распорото" и "раскроено", являя ту же разящую мощь Бога -Удара.
Конечно, и у других писателей, поэтом можно найти множество слов с той же приставкой - но у них это дань неизбежности языка, речевая привычка, у Маяковского - любовная ярость и вдохновение. Он одержим этими "раз-", "раз-", которые из элемента языка превращаются у него в систему мировоззрения - так много личного, своего вкладывает он в эту приставку, так выразительно звучит она у него. По сути, в этих "развернуть", "разжечь", "разметать", "растоптать", "разломать" главное Слово - "Раз", а все остальное - его свита, его ипостаси, развертывающие многообразие его свойств и возможностей. И в пространстве, и во времени, и в пламени, и в воздухе - все тот же Раз - разжигающий, разламывающий, развертывающий, развихривающий. И последние строки поэта тоже посвящены Разу, предсмертным дыханием вышептывая его любимое имя. Руки и пальцы, приносившие "пером как штыком" тысячи жертв, теперь сами приносятся в жертву: "Я руки ломаю и пальцы раз-брасываю раз-ломавши..." Это все тот же Раз, гневно крушивший связи и спайки старого мира, распарывавший небо и раскраивавший черепа, принимает теперь последнюю, самую нежную жертву от своего влюбленного - жертву отчаявшейся любви. По сути, Раз - это главный, хотя и целомудренно утаенный, запрятанный в другие имена, герой всего творчества Маяковского, ибо во всех действиях, раздирающих мир на жертвенные части, действует именно он, и приносится эта жертва.
/.../ И в современной поэзии, продолжающей культово-гражданские традиции Маяковского, глубоко раскрывается этот Разовый дух отечественной истории, особенно в ее новейший период. Сама революция предстает как дело Раза, как одна из трансформаций посвященного ему обряда "раскалывания чурок", или "разгрома крепостей". Другой обмирщенной вариацией этого же обряда является всем знакомая игра в городки, что дает поэту уникальную возможность метафорически слить два поздних значения и возродить изначальное, ритуальное - в образе вождя революции, "режущегося в городки":
Раз! - распахнута рубашка,
раз! - прищуривался глаз,
раз! - и чурки вверх тормашками -
Рраз!
Рас-печатывались "письма",
раз-летясь до облаков, -
только вздрагивали бисмарки
от подобных городков!
...Раз! - врезалась бита белая,
как авроровский фугас -
так что вдребезги империи,
церкви, будущие берии -
Раз!
Такова эта "вакхическая песня" в честь Раз-ума
самой революции, такова игра самого Раза, запечатленного в
образе юношески дерзкого, задорного и неудержимого вождя. Вознося
на новую ступень религиозное чувство борьбы, поэт раскрывает за невинной
обыденной игрой всенародный масштаб древней мистерии, перенесенной
на сцену современности. Игра в городки, сшибающая с исторической
арены как языческие, так и христианские храмы и идолы /"церкви" и
"рейхстаги", "бисмарков и берий"/ - это яростная игра
возврата к исконному национальному единобожию, революционная игра
Раза, сокрушающая древние святыни во имя древнейших, а потому
и призванных к возрождению обратно-поступательным ходом нашей истории.
Вождь, разящий твердыни цивилизации, раскалывающий их,
точно детские чурки, продолжает дело Разиных и Раскольниковых всех
времен. Он не только возрождает дух и строй древней военной демократии,
но и сам выступает как смеющийся, азартный бог удара. Ведь
то, что в традиционных религиях именовалось "дарами", исходящими
от бога-подателя, бога-богача, в религии Раза выступает как
"дары наоборот", судьбоносные у-дары, сокрушающие с необходимостью
сначала жертвы, а затем и самих жрецов..." /Владимир Рогов.
"Религия Раза в поэзии ХХ века"/.
_________________________________
15. "Теоморфный" - Богообразный, Богоподобный, сотворенный по образу и подобию Творца, наделенный Его свойствами. Этот термин чрезвычайно употребителен в сочинениях последователей Я.А.
16. Ср. "Раз в крещенский вечерок девушки гадали..." Думается, однако, что здесь "раз" указывает не только на обстоятельство времени, но и на того, кому производилось гаданье.