Само это противоестественное словосочетание: "религиозно-атеистические" - безусловно, знамение нашего времени. Никогда еще, пожалуй, религия до такой степени не пыталась воспользоваться достижениями атеизма и превратить своего заклятого врага в полезного союзника. Дело доходит до того, что безбожие рассматривается как путь к подлинному богу, или, как его называют, "Богу богов". Дескать, "религия-1" устарела и превратилась в форму идолопоклонства, на смену ей должна прийти "религия-2", начальным пунктом которой является отрицание предшествующей религии, т. е. атеизм. Так рассуждают "афеяне", превратившие атеизм в исповедание новой, более "тонкой", "очищенной" веры. Их основной постулат: жить в отсутствии бога так, как если бы бог существовал. Такая вера не рассчитывает ни на какие награды, включая бессмертие, поэтому она присуща сознанию "зрелого" человека. Афеянство - это, по сути, замаскированный компромисс между религией и атеизмом, или, можно сказать, трусливый, половинчатый атеизм, который не решается из отрицания бога вывести радикальную смену всех жизненных установок и упорствует в добродетелях отвлеченной веры, уже беспредметной и безнадежной.
        Насколько сомнительно это религиозное "переосмысление" атеизма выясняется из того, что оно ведет к двум совершенно противоположным выводам, а соответственно и к двум сектантским направлениям: доброверия и греховничества. Доброверцы упорствуют в том, что религия должна освободится от всех форм систематического вероучения и проявляться только как делание добра, всегда случайного, непредвиденного. Подлинное добро не ищет никакой выгоды, не предполагает никаких "процентных начислений" в виде райских блаженств и загробного "пенсиона". С этим можно было бы согласиться, если бы в мировоззрении доброверов на место религиозных оснований добра вставали бы какие-то другие, земные, материалистические основания - прежде всего, трудовая, социальная практика и сотрудничество людей. Но добро оказывается в полной изоляции от всех законов исторического развития, от логики и разума; оно "ни из чего, ниоткуда", и значит, остается по-прежнему объяснять его "неисповедимым промыслом божьим". Бессмысленно учить добру, бессмысленно предпринимать какие-то массовые, организованные действия в защиту добра - остается только надежда на чудо. Таково это глубоко пессимистическое вероучение, которое в целом принимается и такими разновидностями доброверия, как "добротЕинство" и "поможґнчество".
        Одно из самых зловещих и изуверских направлений религиозной мысли - греховничество, которое из "высших" нравственных соображений обосновывает право на грех, включая убийство. Бог, якобы, позволяет человеку из любви к людям преступать заповеди и отдавать свою душу на адские мучения. У этого сектантского вероучения очень сложная, запутанная догматика, включающая представления о "Третьем Завете", которых на самом деле оказывается два: "Духов" и "Адов". Не вникая во все эти тонкости, интересные для специалистов, можно лишь указать на чудовищное противоречие этого вероучения простым правилам человеческой нравственности. И напрасно идеологи греховничества ссылаются на кодекс чести русских революционеров - нечаевщина, оправдывающая кровавые средства для достижения идеальных целей, давно и бесповоротно осуждена моралью нашего общества. Секта греховников особенно наглядно подтверждает, что верою в бога могут оправдываться и благословляться тяжелейшие преступления против человечества.
        Таковы парадоксы религии в эпоху атеизма: она пытается говорить его языком и от его имени. Попытки новейшего сектантства отождествить себя с атеизмом, воспользоваться атеизмом как аргументом в борьбе с традиционными вероучениями сами по себе говорят о том, на чьей стороне правда, куда ведет необратимая тенденция исторического развития. Умирая, религия "дрожащею рукой" благословляет своего смертельного врага. Но такой преемственности мы никогда не признаем. Атеизм - могильщик религии, и тщетны попытки превратить его в почтительного наследника.