Это религиозно-атеистическое движение зародилось в России в 60-е годы Х1Х века и составило затем ударный отряд различных революционных партий.

                "В некоторых народно-христианских сектах особенно почитались согрешившие, то есть взявшие на себя наибольшую часть всечеловеческого греха. "Это они взяли на себя наш грех, и за нас кару Господню понесут", - говорили даже о закоренелых убийцах. Это движение, христианское в своем истоке, порою даже направлялось против Христа, которому ставилось в укор то, что он не грешил с грешниками - хоть и снизойдя к мытарям и блудницам, не облекся до конца в их тьму. Русская жажда всеобщей справедливости обострялась до того, что быть среди грешников и не грешить, сострадать падшим и не пасть самому воспринималось как измена всечеловеческому братству" (Н. В. "Из исследований по русскому сектантству").

        Особенно резко это выразилось в действиях секты "БРАТЬЯ ВО ГРЕХЕ", не только помогавшей укрываться преступникам, но и свершавшей точно такие же преступления, чтобы "не возноситься перед братьями", чтобы им "не было стыдно", чтобы "поделить с ними грех".

                "Есть среди нас такие, что говорят от имени Христова, а сами желают остаться чистыми, вроде их и не коснулся Адамов грех познания и Каинов грех насилия. Они, дескать, праведнее других, и потому те погибнут, а эти спасутся, узрят царствие Божие. Христиане ли они? Нет, фарисеи, ибо сказано, что не к праведным приходил Христос, а к грешникам. "Ибо Христос. . . умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника. . . Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками" (Рим., 5, 6-8). Вот и спроси себя: к тебе ли пришел Христос, чтобы понести твой грех, - или ты чист от греха и Христос к тебе не придет?
                Кто хочет быть с Христом, должен удаляться от праведников и фарисеев и идти к грешникам. Это не значит - оставаться во грехе. Не грешить мы призваны Христом, а сораспинаться Спасителю грешников. Понесем же вослед Христу, освободившему нас от греха, тяжесть чужих грехов, взятых как свои, чтобы вместе с Ним быть на кресте. Мы умерли для греха - но не умерли еще за братьев своих во грехе. Грешит тот, кто впадает в соблазн греха, а греховничает тот, кто на душу свою берет чужой грех. И верное знаменье от Христа: кого сподобил он освободиться от греха, тот делается свободен к принятию чужого, как и Христос, ставший грехом за всех людей" (Из устава "Братьев во грехе").

        Греховники не грешат в обычном смысле слова, побуждаемые гневом, корыстью, вожделением. Они изгоняют из своего круга братьев, впавших в мирской соблазн, попавшихся на краже или прелюбодействе. Для них грех - это религиозное призвание, мучительное, даже гибельное для души, но спасительное для братьев и потому оправданное во Христе. Грех совершается "из милости и по благодати", не за себя, а за других, не по низменному инстинкту, а из высших соображений - чтобы избавить от греха брата своего. Если брат кого-нибудь ненавидит, кем-нибудь притесняем, греховник убивает притеснителя, чтобы избавить его от греха насилия, а брата - от греха ненависти. Грех притеснителя смывается его кровью, искупается смертной мукой - зато переходит на душу самого греховника.

                "И прежде бывали святые люди, снисходившие к грешникам и бравшие на себя тяжесть их грехов. Так, в житии апостола Иоанна рассказывается, как он взял на свою душу грехи страшного разбойника, спасши его от гибели и обратив в кротчайшую овцу Божего стада. Но и люди высшей святости брали на себя только уже совершенные грехи, брали, так сказать, символически, по принятому обязательству, а не в самой плоти греха. Это все равно как бы Иисус, оставаясь на небесном престоле рядом с Отцом, взял бы на себя грехи человечества, но поберегся бы сам сойти в мир и войти в плоть человеческую.  Так и мы дерзаем войти в плоть греха, совершить его за братьев своих. Не одним только словесным обетованием души берем на себя грех, но руками и кровью совершаем его, чтобы в нетлении и чистоте пребывала плоть наших братьев, удержанных от греха. . . .Ибо грех, через плоть приходящий, через плоть изгоняется" (Д. Н. "Врата плоти").

                "Единственно доступный человеку путь подражания Христу - это греховнический. Бог взял на себя грехи преступного человеческого рода тем, что стал человеком. Человек же может взять на себя грехи своих преступных братьев тем, что становится преступником. Не из любви к преступлению, а из любви к преступившим. Но как Бог облекся в человеческую плоть непорочно и освятил ее собою, так греховник должен совершать свой грех непорочно и бесстрастно, чтобы не умножать от себя грехи мира, а брать их на себя и очищать мир. Трезвость, а не страсть, любовь, а не ненависть, самоотречение, а не своекорыстие - вот что такое греховно-непорочная душа" (И. Г. "Битва за людей").

        От "Братьев во грехе", или "Греховных братьев", как считают некоторые исследователи, и началась история террористических групп в России. Некоторые их участники, еще сохранившие веру в Христа, считали, что и сам Господь был греховником, что послужило причиной его сошествия в ад. "И как вочеловечиванием своим искупил человечество, так согрешением искупил грех, освятил братьев своих во грехе и разрушил ад, где они томились" (Н. В. "Из исследований по русскому сектантству"). Этим объясняется интерес всех революционных партий к сектантскому движению, откуда черпались не только людские резервы, но и нравственные принципы борьбы.

                "Эти несчастные: народовольцы, эсеры, революционеры и террористы всех политических направлений - верили в искупительную силу жертвы. Они не жалели своей крови, чтобы омыть в ее купели новое человечество для грядущего братства. "Крещение кровью посильнее Иоаннова. . ."  - говорил известный революционер, один из эсерских вождей. (1)   Возможно, он имел в виду новозаветные слова: "Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию. . . (1 Иоанн, 5, 6). Вот революционеры и дополняли, или заменяли традиционное крещение водою - крещением кровью, чужою и своею, слиянием которых знаменовалось это кровавое таинство.
                /. . ./ В отличиe от христианских мучеников, радостно всходивших на Голгофу и сораспинавшихся Иисусу, революционные мученики шли дальше - они брали на себя смертный грех убийства и спускались в ад, чтобы претерпеть там ради грядущего человечества жесточайшие муки: не муки распинаемой плоти, но муки души, взявшей на себя Каинов грех. Революционеры, по крайней мере лучшие из них, более походили на святых, чем слабоверующие их современники, церковные прихожане. Они не стояли на страже своей души, не боялись потерять ее - по слову Христа: "потерявший душу свою ради Меня сбережет ее" (Матф., 10, 39). Они убивали не ради личной выгоды, мести, обогащения, власти - они приносили душу свою в жертву за спасение ближних. Из орудия ненависти и низменных распрей они превращали убийство в орудие любви и соединения людей. Уничтожая тиранов, они облегчали их небесную участь, а их жертвам, освобожденным от тирании, они облегчали участь земную. Они дерзали не только вместе с Христом восходить на Голгофу, но и вместе с Христом спускаться в ад. Ведь Тот, кто принял на себя грехи мира, не мог не принять на себя и все страдания, положенные грешникам. И если муками Голгофы Он искупил живых и победил смерть, то муками Шеола Он искупил мертвых и победил ад. Революционер тот, кто готов шагнуть не только в инквизиторский костер, но и в адский огонь" (Б. С. "Религиозное оправдание большевизма").

                "Внутри каждого революционного общества был свой собственный "Ад" - группа людей, твердо знающих, какой посмертный путь предстоит их душе. Так, в 1863 г. в Москве было создано нелегальное "Общество", внутри которого действовала строго законспирированная группа "Ад", неизвестная остальной его части. Чтобы не вызывать подозрений, членам "Ада" предлагалось сделаться пьяницами, развратниками - и они становились ими, хотя оставались чистейшими и трезвейшими людьми. Они брали на себя этот грех. Они должны были находиться во всех крупных городах и губерниях, знать настроения народа. Лиц, вызывавших недовольство крестьян, члены "Ада" обязаны были уничтожать, а также карать смертью тех деятелей "Общества", которые отклонялись от революционного пути в сторону компромиссов. Но главной своей целью "Ад" считал систематическое убийство царей, что в итоге должно пробудить народ и привести к революции.
                Эти люди, видимо, уже побывали в аду и хотели вернуться в него навеки" (Л. С. "К теологии нечаевщины").

                "Дорогая цена! Достойное испытание! Ибо что наша вера без любви? О ней же сказано: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Иоанн, 15, 13). Положит душу. . . Но это значит - отдаст ее на адские муки. Ибо как иначе можно "положить душу", предать ее мучениям и гибели, если любые испытания плоти лишь укрепляют ее? Если плоть за Христом возводится на Голгофу, то душа за Христом низвергается в ад - это и значит: "душу свою потерять во имя Христа". Сам Христос, по выражению Павла, не знал греха, но стал грехом, чтобы нас сделать правдой (2 Кор. 5, 21). Св. Августин повторил: "Он - грех, чтобы мы - правда". Разве не заповедал Христос, чтобы мы становились грехами за своих ближних, т. е. жертвами за их грехи, чтобы мы страдали за них муками души, а не только плоти? (2)
                Правда, сам Христос, по мнению Августина, не страдал в аду.     ". . .Он (Иисус) властью, по которой Господь есть. . ., разрешил скорби некоторых во аде, но сам по сей же власти не мог подлежать этим скорбям".  (3) Очевидно, и во время Августина находились еретики, утверждавшие, что Христос претерпевал скорби в аду вместе с грешниками; коль скоро Он взял на себя их грехи, мог ли не взять и страданий? Но если Христос и не испытывал этих мук, то последователи Его, совершающие грехи из любви к ближнему, по человеческой природе своей должны страдать в аду - греховники как простые грешники.
                Впрочем, и относительно Христа здесь выдвигаются сомнения. Ведь высказывались взгляды, что Иисус и на кресте не испытывал страданий по божественной своей природе, что муки его были лишь иллюзией и аллегорией в глазах человеческих, - и были осуждены эти взгляды как ересь монофизитства. Если будучи Богом Христос мог, в силу человеческой своей природы, истинно страдать на кресте, как учит церковь, то почему не мог Он испытывать и подлинные страдания в аде, ту самую "тьму кромешную и скрежет зубовный", которые Отец Его уготовал всем грешникам - и первому из греховников, Сыну Своему, взявшему на себя чужие грехи. /. . . /
                Еще царь Давид, "провидя, сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления" (Деян. 2, 31). Значит, была душа Его в аде - и могла ли не страдать там со всеми страждущими, если и на земле Его плоть приняла страдания всех смертных сынов человеческих? И если искупил Он людей муками своей безгрешной плоти, то и низвергнуть ад Он мог только муками своей безгрешной души" (С. Б. "Греховничество в свете церковного учения об аде").

                "История о нисхождении Христа в ад не стала предметом церковной догматики и принадлежит к самым темным и зашифрованным страницам Священного Предания. О ней почти нет упоминаний в Новом Завете, что свидетельствует в глазах некоторых мыслителей о прообразующем значении ее для Третьего Завета, который заключит человечество с Богом накануне последней, апокалипсической фазы мировой истории. Побуждаемое примером спасительной гибели Христа и мечтой о скрепленном кровью братстве, все человеческое двинется по дороге жертвенного греха к вратам ада, чтобы сокрушить их, как сокрушен был когда-то его земной оплот - Бастилия. И возглавит это сошествие народов в ад движимая самоотречением своих вождей и принявшая крещение кровью - Россия. ". . .С тобой и в самый ад сойдет стопами легкими Россия!" - обращался поэт к вождю эсеров, возглавившему Февральскую революцию. "И поколеблет стены ада неисчислимость наших жертв", - писал другой поэт, уже пережив Октябрь.
                Это нисхождение в ад, бесстрашная отдача души на растерзание бесам, готовность выстрадать воскресение Духа ценою смерти души - всегда отличали русского человека, которого судьба нищей, отчаявшейся страны неминуемо вела к этой последней, самой страшной жертве. Той жертве, которую принес Каин, загубив брата своего из любви и ревности к Богу, из желания Его милости и призрения на свои дары. Три жертвы принес Каин: первую - выращенные им плоды; вторую - плоть Авеля; и третью - собственную душу. Три жертвы принес и наш народ: жертву своей вековой нищеты, за которую не удостоился благодати; жертву крови брата своего в братоубийственных войнах, за что был проклят - и земля не родила, отвернув от него лицо свое. И третью жертву - душу свою, измученную грехом. . .
                И теперь ждем, когда расступятся адские врата - и Христос выведет нас, понесших за Ним свой крест и свою муку дальше Голгофы, глубже Геены. Веруем: кто идет в ад для людей, чтобы претерпеть за них наибольшие муки, того ждет неизреченная милость. Положить душу свою ради братьев, - это высшая мера любви, преступающая страх не только земного, но и адского возмездия. Дальше ада идет эта любовь - и разрушает ад" (Д. М. "Три жертвы России").

                ". . .Итак, русское религиозное сознание накануне революции движется и обновляется двумя основными путями. Первый - это путь миссионерский, на который вступили Мережковский, Розанов, Бердяев и другие провидцы и проповедники Третьего Завета, прозванные "Богоискателями". Третий Завет мыслился как Завет Третьей Ипостаси, через которую совершается действие Бога в современном мире; как Завет Святого Духа, изливающегося на всякую плоть; как Завет, соединяющий правду язычества с правдой христианства и освящающий тайну пола; как Завет новой религиозной общественности - Церкви, распахнувшей свои врата для мира и открыто пребывающий в миру; как Завет свободного религиозного творчества, идущий на смену Ветхому Завету закона-послушания и Новому Завету страдания-искупления. . . Как ни прекрасны эти идеи сами по себе, они теперь, из исторического далека, представляются нам скорее прекраснодушными, мечтательно-незрелыми.
                Другой путь - революционный, на который вступили народовольцы, эсеры и по которому дальше всех пошли большевики. Если богоискатели взывали к дарам Духа Святого, то атеисты и революционеры, не веруя в Дух, приносили ему жертву - собственной плотью и душой. Этой жертвенности, посвящения в тайну крови не хватало богоискателям. Они хотели освятить кровь, не пролив ее.
                Так разделились религиозные искания русского народа. Одни, по преимуществу мыслители, чаяли освящения мира даром Духа Святого. Другие, по преимуществу деятели, шли путем жертвы, кладя за братьев плоть и душу свою, обреченную адскому огню. Оба стана уповали на Третий Завет, по-своему его толкуя. Один именовался "Заветом Духа Святого", другой - "Заветом нисхождения в ад". Один прообразовывался в новозаветной истории сошествием Св. Духа на апостолов, другой - нисхождением в ад Иисуса Христа. Один завет в богословской традиции получил условное название "ДЁхова Завета", другой - "Адова Завета". Один скреплялся верой без крови, другой - кровью без веры.
                . . .Казалось бы, революционная идея победила миссионерскую, кровь затопила веру и надолго вытеснила ее из исторического бытия народа. Но опыт убеждает, что только вместе эти идеи могут осуществиться и образовать единство Третьего Завета. Разве возможен Завет без жертвы? Разве возможно, не умерев душой, воскреснуть в Духе? Долгий крестный путь нашего народа, оставивший после себя миллионы замученных и павших, вновь подводит его к исполнению тех единственных пророчеств, которые могут оправдать этот путь. Только народ, добровольной греховной жертвой выстрадавший проклятие ада, приготовил себя к зрелости и полноте приятия духовных даров. /. . . /
                До революции, вне революции, одним пожеланием мыслителей и вдохновением духовидцев, Третий Завет не мог осуществиться и даже начаться. Как всякий Завет, он должен быть скреплен кровью - кровью Пасхи, кровью Агнца. Но в данном случае закланной жертвой оказался не пасхальный ягненок и не Сын Человеческий, а целый народ, собирательный образ страдающего человечества - потому что и Завет этот грядет воплотиться не в спасении Пастырем избранного стада, а в преображении всего рода человеческого, в свободном излиянии его творческого духа. Главное же - не был этот народ жертвой чьих-то злокозненных страстей, игралищем чужих интересов, не просто пострадал он за свои грехи, но сам принес себя в жертву, сам принял на себя и грех, и кару за корыстолюбие и властолюбие всех народов. Единственный в истории народ, распятый не мучителями своими, но сам распявший себя - загубивший плоть одних своих членов и душу других.
                Такой народ не назовем грешным, но назовем греховным. Ибо грешный уклоняется от кары, греховный сам причиняет ее себе. Со всего человечества взял на себя русский народ грех насилия, - и себя же адски измучил и поработил этим грехом. Мучитель и мученик соединились в одном народном лике, искаженном злобой и просветленном страданием. Необходимо было это самораспятие, чтобы Бог заключил Третий Завет с человечеством - на крови народа-убийцы, народа-жертвы, народа-спасителя. . .
                . . .Ошибка мыслителей Св. Духа состояла в том, что они пропустили перед своим прорицающим взором целую огромную и кровавую эпоху, которая  должна была подготовить и сделать исполнимым их Завет. Они считали возможным "даровой" Завет, без греха, без жертвы, без погибели, и потому смысл русской революции часто ускользал от них. Но тем более и от деятелей русской революции ускользал конечный, религиозно-искупительный смысл их борьбы. Теперь мы вновь обращаемся к наследию тех мыслителей, которые не приняли революции, хотя только благодаря революции и ее неисчислимым жертвам могут сбыться теперь их самые высокие упования. Такова светлая ирония истории. . ." (А. Х. "Третий Завет: русский опыт и всемирная надежда")

                ". . .Опыт русской истории показал, что дары и жертвы сами по себе не имеют силы. Сошествие Христа в ад и сошествие Духа на землю не только по времени следовали друг за другом в порядке священной истории, но и были по смыслу взаимно предначертаны. Таково единое движение Бога навстречу человеку: во Втором своем Лице Он нисходит в преисподнюю к грешникам, в Третьем Лице нисходит на землю к искупленным, к своим апостолам.
                Соединить Адов Завет с Духовым Заветом в единстве Третьего Завета - таков урок русской истории, такова религиозная задача русского народа. Стяжание Святого Духа через готовность пожертвовать ему не только плотью, но и душой своей, принять не только голгофский крест, но и геенские муки - в этом цельность грядущего Завета. Дух не может родиться, пока душа не умрет. "Сеется в тлении, восстает в нетлении", - сказано у ап. Павла. Не только плоть, но и душа человеческая должна истлеть, дабы Дух возродился, облеченный в бессмертную плоть и душу. Тление плоти, истребляемой страданием, и тление души, истребляемой грехом, - вот дело Духа, расчищающего себе дорогу в глубинах человеческих. Сказано: "Сеется тело душевное, восстает тело духовное . . . Не духовное прежде, а душевное, потом духовное" (1 Кор., 15, 44, 46). Земной удел дан всякому человеку для умерщвления души. Избравшие ад избраны для спасения. Потерявшие душу за братьев своих восстанут в Духе Отца своего.
                . . .Никогда не постигнет человеческая мудрость, как душа, запятнавшая себя насилием и убийством, может в белых ризах предстать перед Господом. Не постигнет, как врата ада, замыкаясь грехом, греховностью расторгаются. "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием. . . Но духовный судит обо всем, а о нем судить никто не может" (1 Кор. 2, 14-15). Человек, кладущий душу за брата, - безумен. И народ, кладущий душу за человечество, - безумен. И греховный не отличается от грешного, хотя его освобождает, а себя закрепощает его грехом. - Так душевный судит о духовном, хотя судить не может. /. . . /
                Сколь чудесно, что библейские предзнаменования Адова и Духова Заветов прямо следуют одно за другим, в том же священном порядке - у пророков Осии и Иоиля:
                "От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? раскаяния в том не будет у Меня" (Осия, 13, 14).
                И через страницу:
                "И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши" (Иоиль, 2, 28).
                Дух будет излит на плоть - но для этого плоть должна приготовиться к излиянию Духа. Плотское в плоти отдать смерти - чтобы вырвать у нее жало; душевное в душе предать аду - чтобы вырвать у него победу. Смерть губит плоть, ад пожирает душу - и тогда сам Дух облекается в нетленную плоть и нетленную душу, Христом поборовшие смерть и ад" (В. С. "О душевном и духовном").
__________________________

(1) Подразумевается Иоанн Креститель, крестивший водою в реке Иордан, в том числе и пришедшего к нему Иисуса. Ср. "третье крещение " (у кровосвятцев) - крещение кровью, о котором говорится у другого Иоанна, апостола и евангелиста. - Прим. Сост.

(2) Как отмечает Бл. Августин, в Ветхом Завете грехами назывались и жертвы за грехи (ср. Осия, 4, 8). Какая мудрость! Один и тот же поступок, например, убийство, есть грех для одного человека  (грешника) и жертва, принесенная за грех, для другого (греховника).  Что для грешника - прельщение плоти, ищущей удовольствия, для  греховника - жертва души, ищущей страдания.
 
(3) Блаж. Августин, "О Книге Бытия, буквально", кн. 12, гл. 33, ч. 8).