В последнее время разного рода мистические умонастроения стали процветать и на почве изящной словесности. В данном случае речь не о том, что писатель выражает в художественной форме свои религиозные взгляды - это явление хорошо известное и вполне ординарное. Но то, что сам писатель становится предметом своеобразного религиозного культа, что вокруг него создается целое вероучение, - это специфическая особенность нового сектантства. Культы такого рода уже возникли вокруг Пушкина, Достоевского, Блока, Хлебникова, Есенина, М. Булгакова, В. Высоцкого. Мы остановимся на первом и важнейшем из них - пушкинианстве.
        Пушкинианство как религиозное учение следует отличать от пушкиноведения как научной дисциплины и от пушкинизма как направления в литературе и эстетике. Известно, что творчество Пушкина в нашей стране пользуется огромной любовью народа, его имя окружено волнующими легендами. Однако нельзя умолчать и о крайностях, извращениях в трактовке образа Пушкина: неумеренное поклонение ему доходит до степени религиозной экзальтации. Допустимо ли, если известный пушкиновед, уважаемый студентами преподаватель, восклицает на одной из лекций: "Пушкин. Пушкин. . . Пушкин - это религия!" Разумно ли, когда известный писатель в одной из статей провозглашает: "Мой бог - Пушкин", и дальше берется доказать это на деле: "Пушкин похож на бога. . . Ему было суждено стать той духовной основой, которая объединяет народы. Глазами Пушкина мы смотрим на мир, по-пушкински чувствуем, по-пушкински думаем. Пушкин - отец наших душ".
        "Отец наших душ". Так нетрудно договориться и до "Первотворца", "Отца небесного" и т. д. - но таким ли был наш земной гений? Художником он был величайшим, но вовсе не той сверъестественной личностью, которая вырастает со страниц многих "пушкинианских" сочинений. В результате вместо понимания Пушкина мы получаем еще одно богоискательское построение, чуждое не только литературной науке, но и светлому, земному гению самого Пушкина, не терпевшего мистического тумана и метафизического глубокомыслия, с юности бравшего "уроки чистого афеизма".
        В нашей печати уже подвергалась резкой и справедливой критике книга В. С. Северцева "Судьба гения", в которой многие факты биографии Пушкина даются в мистическом освещении, и даже само имя его, "боевое, как пушка, и легкое, как пушок", прочитывается как "Слово, по образу и подобию которого сотворена Россия". А как отнестись к заявлению того же автора, что "Пушкин - это самопознавшая себя жизнь, не исчерпаемая никакими мыслями и делами"? Пожалуй, идеалист Гегель позавидовал бы емкости этого определения и применил бы его к своей Абсолютной Идее.
        У ряда авторов значение Пушкина вообще выводится за рамки культуры и поднимается в сферу культа, в котором сохраняются типические приметы всех религиозных культов: идея страдания и жертвы, греха и искупления, к которым прибавляются "языческие" мотивы: любовь, творчество и красота в их роковых взаимоотношениях. Творчество Пушкина, оптимистическое и жизнелюбивое, гармоничное по форме и революционное по содержанию, растворяется в абстрактно-моралистических понятиях: "печаль", "надежда", "мудрость", "заклинание", "осенение", "всечеловечность" и т. п.. Пушкина окутывает туман стоической и скептической философии, а вокруг его чела сияет нимб христианского святого, поскольку христианство якобы восторжествовало в итоге "земного пути" Пушкина (выражение, отдающее ладаном, - ведь никакого другого пути, кроме земного, и быть не может).
        И вот уже наш "доброжелатель" из-за рубежа подсказывает такую интерпретацию:
                "Пушкинианство с его апологией "осени", "ясности", "печали" - это, несомненно, языческое верование, но оно близко предхристианским умонастроениям стоиков. . . В условиях советского атеизма пушкинианство представляет собой один из "возвратных" ходов к утраченной христианской вере, своего рода заменитель, пользующийся официальной поддержкой, хотя и без тех крайностей экзальтации, в которую впадают иные обожатели своего кумира. Пушкин для них - национальный Христос".
        Так пишет Джордж Стайн в статье "Новая русская религия". И это опасный симптом: пушкинианство уже начинает восприниматься за рубежом как один из симптомов "краха" нашей системы научно-материалистического мировоззрения. Задача подлинного литературоведения, вообще гуманитарной науки, совпадающая с установками научного атеизма, - полностью вернуть Пушкина нашей художественной культуре, ее славным гуманистическим традициям.