Человек-это проблема жизни. Все в мире - живое. "Как,- быть может, скажут нам,- неужели вы решили воскресить натурфилософскую мистику?" Фехнер[8] хотел видеть в планетах живых существ, наделенных инстинктами и мощной сентиментальностью,- существ, которые, подобно гигантским космическим носорогам, кружат по своим орбитам, снедаемые могучими астральными страстями. Фурье, этот шарлатан Фурье, полагал, что небесные тела живут своеобразной жизнью, которую он назвал "аромаль", считая, что законы небесной механики - это не больше и не меньше как математическое выражение непрестанных любовных связей между светилами, которые обмениваются ароматами, как некие влюбленные небожители[9]. Похоже ли это на то, что хочу сказать я, утверждая, что все в мире - живое? Неужели мы станем вновь охмурять себя мистикой? Никогда не был я так далек от мистики, как сейчас, когда заявляю: все в мире - живое. Наука отдает понятие "жизнь" на откуп одной дисциплине - биологии. Вследствие этого ни математика, ни физика, ни химия жизнью не занимаются; и есть существа живые - те же животные и неживые - те же камни. С другой стороны, физиологи, пытающиеся определить жизнь с помощью чисто биологических понятий, всегда терпели неудачу и до сих пор не выработали хоть мало-мальски устойчивого определения. В противовес всему этому я предлагаю свою концепцию жизни, более общую, но и более последовательную. Жизнь вещи - ее бытие. Но что такое это бытие? Поясню на примере. Планетарная система не есть система вещей, в данном случае планет,- ведь до того, как она была задумана, планет не существовало. Это система движений, а следственно, отношений: бытие каждой планеты внутри этой совокупности отношений - как точка разбитой на квадраты плоскости. Таким образом, без других планет невозможна и планета Земля, и наоборот; каждый элемент системы нуждается в прочих, он и есть взаимоотношение между ними. Поэтому суть каждой вещи есть чистое отношение. Именно в этом направлении и шло глубинное развитие человеческой мысли от Ренессанса до сегодняшнего дня: категория субстанции постепенно растворялась в категории отношений[10]. А так как отношение не res[11], а идея, то и современная философия получила название идеализма, а средневековая, идущая от Аристотеля,- реализма. Идеализм - порождение арийской расы: к этому шел Платон, об этом писали древние индусы в своих пуранах[12]: "Ступив на землю - ступаешь на перепутье ста дорог". Каждая вещь и есть такое перепутье: ее жизнь, ее бытие - это совокупность отношений, взаимных влияний. Камень на обочине дороги не может существовать без остальной Вселенной. [*Такое, в духе Канта и Лейбница, понимание бытия вещей, теперь вызывает во мне некоторую неприязнь[13] (примеч. 1915 года)] Наука трудится не покладая рук, чтобы обнаружить эту неистощимую бытийность, которая является источником жизненной силы. Но как раз точность научных методов никогда не позволяет им вполне достичь цели. Наука предлагает нам лишь законы, иначе говоря, утверждения о том, что такое вещь вообще, что у нее общего с другими, об отношениях, которые идентичны для всех или почти для всех случаев. Закон падения твердых тел объясняет нам, что такое тело вообще, каковы общие закономерности движения каждого тела. Но что такое данное, конкретное тело? Что такое все тот же почтенный камень с отрогов Твадаррамы?[14] Для науки этот камень - частный случай применения общего закона. Наука превращает каждую вещь в частный случай, иначе говоря, в то, что роднит эту вещь с множеством ей подобных. Это и называется абстракцией: жизнь, в представлении науки,- это абстрактная жизнь, в то время как, по определению, жизненное есть конкретное, уникальное, единственное. Жизнь - индивидуальна. Для науки вещи суть частные случаи; таким образом получает разрешение первая часть жизненной проблемы. Но необходимо, чтобы вещи были чем-то несколько большим, чем просто вещи. Наполеон - это не просто человек, некий частный случай человеческой породы; он уникален, он - это он. И камень с Гвадаррамы отличается от другого, химически идентичного, камня альпийских отрогов.