Три обстоятельства позволяют нам ставить вопрос о русской ре-лигиозной философии в его общей, подытоживающей форме. 1) По-сле начала второй мировой войны 'скончалось несколько выдающих-ся русских религиозных мыслителей: Д. С. Мережковский, П. Б. Струве, о. Сергий Булгаков, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, Г. П. Федо-тов, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин. Их смерть подвела итог не только их личному творчеству; она заставила также отчетливее этцутить те общие рамки, в которых они, при всех их различиях, а нередко и отталкиваниях, творили. 2) В последнее время вышли капитальные труды по истории русской философии, принадлежа-щие перу двух ныне здравствующих религиозных философов: проф. прот. В. В. Зеньковского и проф. Н. О. Лосского. К их трудам при-мыкает также вышедшая в 1946 году книга Н. А. Бердяева "Рус-ская идея (Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в.)", и - отдельно - изданная Чеховским издательством по-смертная книга Б. П. Вышеславцева "Вечное в русской филосо-фии". После появления этих трудов даже скептики должны при-жать факт существования и объективной ценности русской фило-софии вообще, и русской религиозной философии в частности и в эсобенности. 3) С 1955 года ведущие советские идеологические орга-ды - "Коммунист", "Вопросы философии" и другие - считают не-)бходимым выступать против русских религиозных философов, ста-эя советской философии, в качестве одной из ее существенных за-^ач, задачу опровергнуть их идеи. Теперь уже не должно быть ни-какого сомнения не только в отвлеченной идейной значимости рус-жой религиозной философии, но и в ее практическом значении, как идейного оружия в борьбе против марксистско-коммунистической идеологии.
ЧЕТЫРЕ ПЕРИОДА В РАЗВИТИИ РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Русская религиозная мысль существовала и в допетровской Рос-сии, - свое главное назначение она видела в обосновании идеи рус-ского православного царства, - и было бы неправильно, как это не-однократно делал Бердяев, говорить о ней, как о явлении малозна-чительном. В этом проф. Карташев (коллективный сборник статей "Православие в жизни") несомненно прав. И все же верно, что рус-ская философская мысль, не пройдя через период, соответствую-щий западноевропейскому средневековью с его схоластикой, по-на-стоящему оформилась только в петровской, петербургской России, Произошло это после того, как в XVIII веке в России жил и творил провозвестник русской религиозной философии Сковорода, и после того, как в XIX веке Россия на зов Петра откликнулась грандиоз-ным явлением русской культуры и русского самосознания - Пуш-киным.
Несколько дополняя обычную периодизацию истории русской ре-лигиозной философии, мы можем установить четыре главных пе-риода в ее развитии.
Первый период охватывает 30-е и 40-е годы, середина XIX века. Этот период стоит под знаком влияния на русскую мысл! германского идеализма, и связан больше всего с именами А. Хомя-кова и И. Киреевского, которыми была заложена основа современ-ной религиозной философии и начертана ее программа.
Второй период совпадает с последней четвертью XIX ве-ка. В центре тут - Вл. Соловьев, кроме того - Достоевский и Л. Толстой, К. Леонтьев, Н. Федоров и другие. В этот период Вл. Со-ловьевым была создана первая в истории русской мысли философ-ская система.
Третий период захватывает конец XIX века, но совпа-дает более всего с тем временем начала XX века, за которым уже утвердилось имя русского культурного ренессанса. Он связан с це-лой плеядой имен: братьев С. Н. и Е. Н. Трубецких, В. В. Розанова Д. С. Мережковского, Вячеслава Иванова, Льва Шестова, С. Н. Бул-гакова, Н. А. Бердяева, П. Б. Струве, С. Л. Франка, С. А. Алексеева-Аскольдова, Н. О. Лосского, П. И. Новгородцева, П. А. Флоренского В. А. Тернавцева, В. Ф. Эрна и других. Это время выхода двух зна-менитых сборников - "Проблем идеализма" и "Вех", основания и активной деятельности религиозно-философских обществ в Петер-бурге, Москве и Киеве, время "духовной битвы", по слову о. Серпы Булгакова, против безбожного и материалистического миросозерца-ния значительных кругов тогдашней русской интеллигенции. Это годы подготовки целого ряда религиозно-философских систем.
Четвертый период - период эмиграции, начинающий-ся после революции 1917 года, которая внесла в русское сознание новые мотивы и критерии. Некоторые религиозные мыслители по-кинули Россию во время гражданской войны или сразу после ее окончания - П. Б. Струве, кн. С. Н. Трубецкой, Л. И. Шестов, Н. С. Арсеньев, В. В. Зеньковский, Н. Н. Алексеев, Д. С. Мережков-ский. Другие были в 1922 г. высланы за границу, как идеологически чуждый советской власти элемент. Это Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, Н. О. Лосский, о. С. Булгаков, И. А. Ильин, Б. П. Вышеславцев, Л. П. Карсавин, Г. П. Федотов. Таким образом, за небольшим ис-ключением (о. П. Флоренский и В. А. Тернавцев скончались в Со-ветской России, С. А. Аскольдов вырвался из СССР во время вто-рой мировой войны и скончался в конце ее в Германии), в эмигра-ции оказались почти все виднейшие представители русской религи-озной философии. Их философское творчество, обогащенное духов-ным опытом революции, расцвело в эмиграции новым цветом. Мно-гие их произведения были переведены на иностранные языки. Наи-большая известность выпала при этом на долю Н. А. Бердяева, ко-торый был и редактором выходившего в Париже русского религиоз-но-философского журнала "Путь". Годы эмиграции - это период завершения многих религиозно-философских систем, период окон-чательного оформления русской религиозной философии, как осо-бой школы философской мысли, и, в то же время, период постепен-ного выхода русской религиозной философии на мировую сцену.
ЗАДАЧИ И ПРОБЛЕМАТИКА РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Как это согласно выражают прот. В. Зеньковский, Н. О. Лосский, Н. А. Бердяев и другие авторы, русские религиозные философы, на-чиная с Хомякова в особенности, исходили из той мысли, что пра-вославие означает иное восприятие и понимание христианства, не-жели католичество и протестантизм, а потому на основе его, в свете его, может быть найден новый подход к основным вопросам куль-туры и жизни, построено новое мировоззрение. Н. О. Лосский выра-зил это в следующих словах (статья "Вл. Соловьев и его преемники в русской религиозной философии"): "Основная задача русской ре-лигиозно-философской литературы есть построение православно-христианского мировоззрения, раскрывающее богатое содержание и жизненную действенность главных догматов христианства, которые во многих умах превратились в омертвевшие формулы, оторванные от жизни и миропонимания". Таким образом, речь шла о построе-нии действенного и целостного мировоззрения, в котором все его планы - религиозный, философский, культурный, политический, социальный и даже экономический (как у С. Н. Булгакова, П. Б. Струве) - взаимно перекрывались. В результате, русская религиозная философия охватывала не только основные вопросы духовной культуры, но и главные вопросы социально-политической жизни.
Всеохватность русской религиозной философии может быть ил-люстрирована следующим приблизительным списком ее ключевых тем и проблем:
Проблема свободы. Свобода и необходимость.
Соборность (в отличие от авторитарности и индивидуализма).
Онтологизм (в его противопоставлении дуализму культуры и бы-тия). Онтологический реализм (противополагаемый также и от-влеченному идеализму).
Религиозный космологизм '(ожидание просветления и преображения мира).
Гуманизм и его кризис. Религиозный антропологизм (в противопо-ложность антирелигиозному или арелигиозному гуманизму).
Учение о Богочеловечестве (выводы из христологического догмата).
Учение о Царстве Божием. Эсхатологиэм.
Проблема смерти и бессмертия. Проблема зла и страдания. Пробле-ма этическая. Искание правды и смысла жизни.
Критика эмпиризма, рационализма и критицизма. Знание и вера. Познание целостным духом.
Проблема творчества. Религиозное осмысливание и оправдание культуры. Культура и цивилизация. Техника и прогресс. Ниги-лизм. Построение христианской - православной - культуры.
Смысл истории. Личность и массы.
Мещанство и буржуазность.
Социальная правда и социальный вопрос. Социализм и коммунизм. Марксизм.
Проблема революции - социальной и духовной. Революция, как ре-лигиозная проблема.
Проблема власти. Анархизм и деспотизм. Либерализм и демократия.
Теократия. Проблема христианского государства.
Православие, католичество и протестантизм.
Православие и русский исторический процесс. Православие и рус-ская душа. Православие и русская культура. Церковь и жизнь. Церковная иерархия и церковный народ.
Русские болезни и их преодоление. Церковный раскол. Реформа Петра Великого. Отсутствие органической связи между властью и обществом, между интеллигенцией и народом (беспочвенность русского культурного слоя).
Путь России и русского народа в мире. Россия и Европа, Восток и Запад. Славянофильство и западничество. Народничество и марксизм. Большевизм.
Этот перечень тем можно было бы значительно расширить и раз-вить. Можно попытаться эти темы и обобщить. Так именно посту-пил Н. А. Бердяев, разбив темы по векам и исходя из окончатель-ных результатов работы русской мысли. Вот как он в своей "Рус-ский идее" определяет русскую тему XIX века: "Бурное стремление к последним результатам мировой цивилизации, к социализму и вместе с тем глубокое и острое сознание пустоты, уродства, безду-шия и мещанства всех результатов мирового прогресса, революции, цивилизации и пр.". А вот и определение основной темы русской мысли начала XX века: это есть "тема о божественном космосе и о космическом преобразовании, об энергиях Творца в творениях; тема о божественном в человеке, о творческом призвании человека и смысле культуры; тема эсхатологическая, тема философии исто-рии".
Русская религиозная философия действительно охватывала все основные вопросы культуры и жизни.
ОТНОШЕНИЕ К РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Как, однако, относиться к философии, которая столь близка к жизни - и к религии? В чем, вообще, значение русской религиоз-ной философии? И, прежде всего, как к ней относились раньше и как относятся теперь?
Нужно подчеркнуть, что эта философия есть характерно русское явление. И в других странах существуют отдельные религиозные мыслители, но эти мыслители нигде не составили целой школы вольной философской мысли, представленной преимущественно светскими людьми, которая доминировала бы над всеми остальны-ми философскими течениями, как это имело место в России.
Однако, и в самой России это философское течение, к которому принадлежит большинство лучших - наиболее глубоких и ориги-нальных - русских умов, встречало и продолжает встречать до сих пор настороженное, а то и враждебное к себе отношение.
Враждебность проявляли, прежде всего, представители сложив-шихся во второй половине XIX века позитивистического и материа-листического мировоззрений. У последних крайнее отталкивание вызывал уже идеализм немецкого образца, религиозная же филосо-фия представлялась пределом умственного мракобесия. Для совет-ского периода русской истории тон был задан Лениным. Сводя все течения, тесно связанные - или вовсе не связанные - с русской религиозной философией, к одному знаменателю, Ленин писал: "Бо-гоискательство отличается от богостроительства, или богосозида-тельства, или боготворчества и т. п., ничуть не больше, чем желтый черт отличается от черта синего". Все это было для Ленина "идей-ным труположеством". С тех пор большевистские философы всегда прибегают в отношении русских религиозных мыслителей к одному из двух методов - либо поношения, либо замалчивания.
Враждебность по отношению к русской религиозной философии проявляли, однако, не только представители позитивистического и материалистического направлений. Представители так называемой чистой или академической философии, т. е. преимущественно пред-ставители разных форм немецкого идеализма и критицизма, хотя и не считали русскую религиозную философию служанкой богосло-вия, все же нередко отрицали ее чисто философскую значимость. Любопытно, впрочем, отметить, что некоторые представители "чи-стой" философии впоследствии сами стали религиозными филосо-фами. Таков, например, Ф. А. Степун. Есть, кроме того, ряд фило-софов академического типа - братья Трубецкие, Н. О. Лосский, которые были одновременно - и все более становились - также и религиозными философами.
Самые сильные по своему значению возражения против русской религиозной философии выдвигались все же не со стороны атеисти-ческих или нейтральных в религиозном отношении кругов, а со сто-роны некоторых официальных церковных кругов и тех светских писателей, которые с этими кругами были связаны.
Давно уже было замечено, что русское православие не есть явле-ние однотипное, одноликое. Тип русской святости, представленный Нилом Сорским, и тип этой святости, представленный Иосифом Волоцким, весьма различны. Совершенно своеобразен и тип русской святости, представленный Серафимом Саровским. Можно устано-вить и ряд других различий. Очевидно, что в русском православии есть несколько течений. И вот, сторонники монашеско-аекетического течения нередко выступают против русской религиозной фило-софии, более всего связанной с антропоцентрическим и космологи-ческим течениями в православии.
В XIX веке главным выразителем нападок на "сентиментальное, розовое христианство" Хомякова, Достоевского, Толстого был Кон-стантин Леонтьев. В начале XX века роль К. Леонтьева перенял на себя П. А. Флоренский, ставший впоследствии священником. И это продолжается вплоть до наших дней - теперь уже в отношении не только Хомякова, Вл. Соловьева, Толстого и Достоевского, но и деятелей русского религиозно-философского ренессанса начала и первой половины XX века.
В чем же обвиняют русскую религиозную философию? Прежде всего, в модернизме и неправославное™, а попутно и в неоригиналь-ности. Блестящий, как нам представляется, ответ на это обвинение со стороны людей, продолжающих традиции греческой патристики, дал один из главных творцов современной русской религиозной фи-лософии Н. А. Бердяев.
"С неменьшим основанием, чем русскую религиозную мысль, - писал Бердяев в своей статье "О характере русской религиозной мысли XIX века", - можно было бы обвинить греческую патристи-ку в недостаточно православном и христианском характере!" Как известно, такое обвинение, действительно, выдвигалось: такие либе-ральные протестантские историки догматов, как Гарнак, обвиняют греческих учителей церкви, вырабатывавших в свое время догмати-ку, в том, что они эллинизировали христианство, подчинили Еван-гелие и христианское откровение эллинской философии. Эллинская, языческая философия, платонизм оказались "источником христиан-ской философии и христианского богословия". Это - на христиан-ском Востоке. Но то же самое произошло и на христианском Западе, где св. Фома Аквинат "окрестил" язычника Аристотеля и в такой степени воспользовался категориями аристотелевской философии для развития католической теологии и метафизики, что "католи-ческая догматика оказалась сращенной с аристотелизмом".
Ничего противохристианского или противоправославного нет, по-этому, в том, что в XIX веке Гегель и Шеллинг имели для русской религиозно-философской мысли такое же значение, какое имели Платон для патристики и Аристотель для схоластики. Ибо и Платон и Аристотель, при помощи которых были оформлены католичество и греческая патристика, оба были "не более, а менее христианами, чем Шеллинг и Гегель". Русская религиозная мысль "делала дело, аналогичное тому, которое делали в свое время греческие учителя церкви. Как те пользовались высшей философией своего времени, Платоном и неоплатонизмом, для защиты и раскрытия христианской истины, данной в откровении, так русские религиозные мыслители делали то же дело, пользуясь высшей философией своего времени, Шеллингом и германским идеализмом".
Этим опровергается обвинение в модернизме. Ибо, если модер-низмом является русская религиозная философия, то модернизмом была и греческая патристика, усвоившая христианству платонизм, и западная схоластика, усвоившая христианству аристотелизм.
Что же касается обвинений в неоригинальности, то нужно ска-зать, что даже в XIX веке - не говоря уже о XX, - русские рели-гиозные мыслители не просто перелагали на русский язык герман-ских идеалистов (и мистиков), а творчески претворяли их и преодо-левали, они шли от идеализма к реализму. И созданная ими русская религиозная философия есть, в этом смысле, совершенно оригиналь-ное явление в истории человеческой мысли.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
После этой попытки "интегральной" защиты русской религиоз-ной философии, необходимо произвести и известную "дифферен-циацию", тоже, впрочем, неизбежно суммарную. Следует, хотя бы в общих чертах, отдельно отметить положительные особенности этой философии, и отдельно - ее недостатки. Это значит вернуться от части к вопросу проблематики русской религиозной философии.
Те общие черты, которыми прот. В. В. Зеньковский в первом томе своей "Истории" характеризует русскую философию вообще вполне относятся и к русской религиозной философии в частности Главной особенностью ее является антропоцентризм, исключительная занятость темой о человеке, его судьбе и проблема тике. Это приводит к доминированию моральной установки, в которой лежит "один из самых действенных и творческих истоков русского философствования". Сюда же относится и особое внимание к социальной проблеме, а также к проблемам историософии.
В антропоцентризме русской мысли, пишет прот. В. В. Зеньков-ский, "есть один очень глубокий мотив - невозможность "разделять" теоретическую и практическую сферу... В неразрывности теории и практики, отвлеченной мысли и жизни... заключается действительно, одно из главных вдохновений русской философской мысли". На эту особенность русской мысли указывали и другие ее историки, в частности проф. Н. О. Лосский. "На первый взгляд, - писал он, - может показаться, что проблемы, исследуемые русской религиозною философиею, имеют чисто теоретический ин-терес и лишены всякого практического значения. Между тем эта неверно. Всякая деталь религиозной метафизики ведет за собой практические следствия и разрабатывается именно виду своего практического значения".
Русская религиозная философия с ее антропоцентризмом, мо-ральной установкой, социальной ориентированностью и историософичностью, равно как и с ее теоретически-практической целостно-стью, пронизана необычайной свободой духа. Самое учение о свободе, как основе христианства, разрабатывавшееся русской ре-лигиозной философией, связывалось с учением о соборности и онтологизме. Ив этой антропоцентрической и историософической философии был, по выражению Бердяева, "сделан опыт христианского осмысливания процессов новой истории. В ней мысль христианского Востока дает свой ответ на мысль христианского Запада". В этом - главная и непреходящая, не только русская, но и вселенская заслуга и осо-бенность русской религиозной философии.
Многие недостатки русской религиозной философии не-редко тесно связаны с ее достоинствами.
Эта философия родилась вне русской философской традиции, - такой традиции и не существовало, она впервые создана самой рус-ской религиозной философией. И если вспомнить, что ко времена ее создания русский культурный слой был уже, по известному опре-делению, обращен либо к прошлому, либо к будущему, пребывав в отрыве от тогдашнего настоящего, от государства и от народа, то станет понятной беспочвенность и отщепенство не-которых русских религиозных мыслителей.
Беспочвенная русская мысль бывала, в то же время, и утопи-ческой мыслью. Ею владела "или утопия идеальной самодер-жавной монархии или утопия идеального социалистического и анар-хического строя" (Бердяев). И случалось, что русской религиозной мысли был свойствен если не нигилизм и анархизм, то бескомпромиссный максимализм. Вместо постоянного истори-ческого - культурного, общественного и государственного - труда, она требовала радикального переустройства общества и мира.
В начале XX века определилась и еще одна опасность. Револю-ционное или реформистское движение в религиозно-философской области, развивавшееся под знаком так называемого нового религи-озного сознания и создававшее утопию новой религиозной безгосудар-ственной общественности, строило свою программу "в с о з н а т е л ь н о м противопоставлении себя историческому христианству" (прот. В. Зеньковский).
Все эти особенности русской религиозной философии, ее достоин-ства и недостатки встречаются, конечно, не у всех русских рели-гиозных мыслителей XIX и начала XX веков, а когда встречаются у кого-либо, то в различной степени и иной раз в самых неожидан-ных сочетаниях. Вообще, русская религиозная философия, как и всякий плод свободной мысли, далеко не едина. И хотя, обычно, представление о ней связывается более всего с позднейшими пробле-мами антропологии, историософии и эсхатологии (в значительной степени также и с проблемами космологии), у нас нет оснований ис-ключать из этого направления русской мысли авторов, стоявших или стоящих на более бесспорных - с точки зрения т. н. официаль-ной церковности - основах. Это позволило Бердяеву насчитать, по меньшей мере, четыре главных течения в русской религиозной фи-лософии: 1) официальное церковное богословие, связанное с мона-шески-аскетической традицией; 2) богословское течение, основанное на свободе и соборности; 3) христианский платонизм, шеллингианство, софиология, занятые проблемой космоса, и 4) антропологизм и эсхатологизм, в центре внимания которых стоят проблемы человека, истории, культуры и общества.
Все эти течения то переплетаются между собой, то вступают в открытый конфликт. На одни и те же вопросы они дают нередко различные ответы. Более того, они по-разному ставят, т. е. форму-лируют эти вопросы, что в значительной степени предрешает и раз-личие в ответах. Помимо того, что существуют различные течения, внутри каждого из этих течений тоже встречаются разногласия, а то и вражда их представителей. О. Г. Флоровский отвергает Федо-това - его истолкование христианства. И, конечно, Федотов отвергал концепцию о. Г. Флоровского. Бердяев отрицал очень многое в учении Мережковского, которого называл в своих книгах челове-ком двоящихся мыслей. Мережковский выступал против Бердяева. И. А. Ильин в корне отвергал Бердяева с теми его мотивами, кото-рые он именовал бердяевщиной и даже белибердяевщиной. Но и Бердяев отвергал Ильина с его христианской философией сопротив-ления злу силой. В этом отношении название статьи Бердяева по поводу соответствующей книги Ильина говорит само за себя: "Кош-мар злого добра". Этот перечень разногласий и взаимных отталкива-ний можно было бы продолжать довольно долго.
Из сказанного следует, что хотя идеи представителей русской религиозной философии очень часто далеко не столь непримиримы, как были непримиримы между собой, при жизни, их носители, мы тем не менее неизбежно должны будем, знакомясь глубже с рус-ской религиозной философией, произвести выбор не только того или иного течения в этой философии, но также тех или иных мы-слителей.
Нас здесь, однако, занимает лишь общая характеристика русской религиозной философии, а не анализ творчества отдельных ее пред-ставителей. "Антиномическое" суждение о ней - и ее "антиноми-ческая" оценка - поэтому совершенно неизбежны.
РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
При несомненной обращенности к прошлому и будущему, рус-ская религиозная мысль - в особенности мысль XX века - в то же время в значительной степени ориентирована на совре-менность.
Ошибочно было бы, конечно, считать современностью лишь се-годняшний день. Современность есть целый исторический период, в нашем случае - период мировых войн, социально-экономических и политических революций, невиданных прежде успехов науки и техники. Для России и русских этот период начался не позднее, чем с момента первой русской революции 1905 года, а вернее всего и зна-чительно раньше.
В чем же состоят основные проблемы современности, какие во-просы эта современность ставит перед нашим сознанием? Прежде всего это:
Проблема науки и техники. Человечество и атомный век. Проблема прогресса, цивилизации и культуры. Секуляризация
культуры.
Знание и вера. Судьба религии и церкви. Экуменизм. Проблема вос-соединения церквей. Проблема свободы и принуждения. Личность и общество. Тотали-таризм. Демократия и парламентаризм. Либерализм и капитализм.
Социальный вопрос. Социализм и коммунизм. Марксизм.
Национализм. Национал-социализм. Фашизм.
Империализм и колониализм. Вовлечение отсталых и колониаль-ных народов в круговорот мировой истории.
Русская революция 1917 года и ее последствия. Третий Рим и Тре-тий Интернационал.
Россия и Америка, СССР и США. Россия и Европа. Россия и Азия.
Мир и война - холодная и огневая. Сосуществование. Коммуни-стический и капиталистический блоки и проблема единого мира.
Достаточно сравнить этот (конечно, неполный) список тем и про-блем современности с перечнем основных проблем русской рели-гиозной философии, приведенным прежде, чтобы убедиться в том, что эти два списка во многом совпадают: проблемы современности почти без остатка оказываются частью крута проблем, которые за-нимали и продолжают занимать русскую религиозно-философскую мысль. Это значит, что именно в русской религиозной философии мы можем найти ответы на очень многие из тех вопросов, - или, во всяком случае, постановку этих вопросов, - которые мучат созна-ние современных людей.
На самый вопрос о том, у кого конкретно следует искать реше-ний современных проблем, можно, понятно, получить различные от-веты, в зависимости от индивидуальных взглядов тех, кто отвечает на этот вопрос. Но несомненно, что, за единичными исключениями, к нам и к нашим проблемам большее отношение могут иметь не славянофилы - основоположники русской религиозной философии, жившие и мыслившие более ста лет тому назад, и даже не Вл. Со-ловьев, принадлежавший последней четверти прошлого века, а де-ятели русского религиозно-философского ренессанса начала нашего века. Но и среди них наибольшее значение будут иметь не те, кто вырос в XIX веке и идейно продолжал этот век лишь до русской революции 1917 года, - их опыт еще не так сильно отличается от опыта Вл. Соловьева и даже славянофилов. Наибольшее значение для нас будут иметь те, кто, вобрав в себя все положительные ре-зультаты работы русской мысли XIX столетия и развития их в на-чале XX, пережил потом русскую революцию 1917 года и больше-визм и, обогащенный этим исключительным по своему значению духовным, социальным и политическим опытом, продолжал свое идейное творчество до самой второй мировой войны и даже после нее. Таковы Н. А. Бердяев и о. С. Булгаков, С. Л. Франк и Н. О. Лос-ский, П. Б. Струве и И. А. Ильин, а также некоторые другие русские религиозные мыслители. Они - наши современники. У них-то и естественнее всего искать ответы на вопросы современности. Следует, конечно, говорить не только о том, чтобы усвоить себе идейное богатство русской религиозной философии, но и о т чтобы, в меру отпущенных каждому сил и способностей, умножить это богатство применительно к новым условиям, к новой дополнительной проблематике, выдвинутой в самое последнее время. Об о. Сергии Булгакове, одном из главных деятелей русского религиозного философского возрождения начала века, было сказано, что он "ищет пути через современность к Православию". Перед тем, кто уже пребывает в православии, открывается путь не только от современной к новейшей русской религиозной философии, но и от вечного православия и новейшей русской религиозной философии - к современности.
………………………………………………………………………………..
итоги
Итак, за последние сто - сто пятьдесят лет русской мыслью было создано исключительно богатое и новое по замыслу и духовной смелости идейное течение - русская религиозная философия. Ог-ромное - не только национальное, а и вселенское - значение этой философии состоит в том, что "в ней мысль христианского Востока дает свой ответ на мысль христианского Запада".
Тематика и проблематика русской религиозной философии по-ражает своей всеохватностью, и она очень близка к тематике и проблематике нашей современности, а во многом и совпадает с нею. Произошло это благодаря тому, что в русской религиозной филосо-фии была сделана попытка христианского подхода к процессам но-вой и новейшей истории и культуры, в частности к процессам рус-ской истории с ее теперешним этапом - революцией 1917 года, в ко-торой восторжествовал марксистский большевизм.
Русская религиозная философия далеко не однородна. В ней су-ществует несколько течений, то переплетающихся между собой, то вступающих в открытый конфликт. И в этой философии не все всег-да равноценно: наряду с большими достижениями мысли, в ней не-мало и духовного соблазна. Несмотря на это - в силу создавшегося положения и объективно - на русской почве только русская рели-гиозная философия и может противостоять безбожной философии диалектического и исторического материализма. Другого идейного арсенала и идейного оружия такой силы не существует.
В силу всего этого, помня о достижениях русских религиозных мыслителей и твердо веря в творческие запросы свободного челове-ческого духа, мы можем смело утверждать, что хотя теперь в России безраздельно царят диамат и истмат, а русская религиозная философия вынуждена ютиться в эмиграции, будущего у советской философии нет. У нее есть только полицейское настоящее. Будущее - как и прошлое - принадлежит русской религиозной философии.