* * *
Предыдущая часть этой главы могла создать у читателя впечатление, что
философия Толстого абсолютно идентична мудрости Вед. Чтобы не уподобляться
авторам, выдергивающим только те цитаты, которые подтверждают их концепции,
рассмотрим отличия взглядов Толстого от ведического учения.
Различия: действительные и мнимые
Девятого декабря 1892 г. Толстой писал М.Н.Чистякову: "Вы говорите, что
я как будто не признаю Бога. Тут недоразумение. Я ничего не признаю, кроме
Бога. Бог это то все, бесконечное Все, чего я сознаю себя частью, потому
все во мне граничит Богом, и я чувствую Его во всем. И это вовсе не фраза,
а это то, чем я живу"(1-66,с.285). Но существуют три концепции Бога:
пантеистическая, монистическо-имперсональная и монотеистическая. "С одной
стороны, имперсоналисты поклонаяются вишва-рупе, всепроникающей вселенской
форме Господа, а с другой - размышляют о Его непроявленной, не поддающейся
описанию, тонкой форме. Этим двум концепциям Всевышнего - грубой и тонкой -
соответствуют теории пантеизма и монизма, однако чистые преданные Господа
отвергают обе эти концепции"*.
________________________________________________________________________
* Шрила Прабхупада. Шримад-Бхагаватам 2.10.35, комментарий.
=================
Александр Мень считал, что Толстого "тянуло к пантеистическим
доктринам"(4,с.17). Трудно сказать, куда кого "тянет": чужая душа потемки.
Судить о человеке можно только по его поступкам, и, в какой-то степени, по
словам. О ПАНТЕИЗМЕ Толстой говорил: "Я действительно боюсь
пантеистического воззрения, такого, которое видит Бога в природе, потому
что такое воззрение часто незаметно сливается с матерьялизмом и прикрывает
его"(1-69,с.59). Бог трансцендентен материальному миру. Весной 1902 г.
М.О.Меньшиков услышал от Толстого такое объяснение: "Религия есть отношение
человека к остальному миру. Это отношение не может быть к миру
чувственному, который в пространстве и времени, - и то и другое бесконечны.
Не может быть отношения единицы к ряду бесконечных чисел - их пришлось бы
интегрировать для этого. Следовательно, отношение возможно к целому вне
времени и пространства, следовательно Бог есть дух"(22,с.253).
Николай Бердяев воспринимал Толстого как ИМПЕРСОНАЛИСТА: "Толстой хотел
бы последовательно истребить все, что связано с личностью и
качественностью. Это в нем восточная, буддийская настроенность*, враждебная
________________________________________________________________________
* Толстой ответил на эти обвинения прежде, чем они были высказаны: "`Это
буддизм, нирвана', говорят они, и им кажется, что этими словами они
опровергли все то, что признавалось и признается миллиардами людей и что
каждый из нас в глубине души знает очень хорошо, - именно, что жизнь для
целей личности [ложного эго] губительна и бессмысленна"(2-17,с.74).
====================
христианскому Западу"(13,с.282). "Метафизика Л.Толстого, лучше всего
выраженная в его книге `О жизни', резко антиперсоналистична... В личности,
в личном сознании, которое для него есть животное сознание, он видит
величайшее препятствие для осуществления совершенной жизни"(8,с.185). Если
прочитать трактат "О жизни" по диагонали, действительно может создаться
такое впечатление. Но при серьезном чтении трудно не заметить, что Толстой
отвергает только материальную, "животную" личность; нельзя не обратить
внимания на те места, где речь идет об истинном "я": "То, что соединяет в
одно все разрозненные сознания, соединяющиеся в свою очередь в одно наше
тело, есть нечто весьма определенное, хотя и независимое от
пространственных и временных условий, и вносится нами в мир из области
внепространственной и вневременной; это-то НЕЧТО, состоящее в моем
известном, исключительном отношении к миру, и есть мое настоящее и
действительное "я"... Уничтожение последнего по времени сознания, при
плотской смерти, так же мало может уничтожить истинное человеческое "я",
как ежедневное засыпание"(2-17,с.100-103).
Наверное невнимательность Бердяева к толстовскому пониманию "истинного
я" имеет глубокие причины. Читая его "Самопознание", я не мог избавиться от
чувства разочарования: столь известный философ под индивидуальностью
понимает ахамкару (материальное "ложное я"). "Познать себя не значит
копаться в самом себе, - говорил Толстой, - а значит познать свою духовную
сущность, которая составляет основу движения жизни"(9,с.319). Бердяев
считал, что после смерти он останется Н.А.Бердяевым и даже надеялся
встретиться на том свете со своим любимым котом, кончину которого глубоко
переживал. Но ложное эго - шаткая опора. Толстой предостерегал: "Я люблю
свой сад, люблю читать книжку, люблю ласкать детей. Умирая, я лишаюсь
этого, и потому мне не хочется умирать, и я боюсь смерти. Может случиться,
что вся моя жизнь составлена из таких мирских желаний и их удовлетворения.
Если так, то мне нельзя не бояться того, что прекращает радости от
удовлетворения таких желаний. Но если эти желания изменились во мне и
заменились другим желанием - исполнять волю Бога, отдаться Ему в том виде,
в котором я теперь, и во всех возможных видах, в которых могу быть*, то чем
________________________________________________________________________
* Ср. "Я хочу только одного - беспричинного преданного служения Тебе,
жизнь за жизнью". (Шри Кришна Чайтанья Махапрабху. Шикшаштака, 4)
=========================
больше заменились мои телесные желания духовными, тем меньше страшна
становилась мне смерть. Если же совсем заменятся мои мирские желания одним
желанием - отдаться Богу, то и нет для меня ничего, кроме жизни, нет
смерти"(7,с.376).
после смерти
"Смерти нет - это всем известно. Повторять это стало пресно. А что есть
- пусть расскажут мне..." Как бы отвечая на эту просьбу Анны Ахматовой
Толстой писал: "Когда мы умираем, то с нами может быть только одно из двух:
или то, что мы считали собой, перейдет в другое отдельное существо, или мы
перестанем быть отдельными существами и сольемся с Богом. Будет ли то или
другое - в обоих случаях нечего бояться"(7,с.387). Второй случай,
являющийся имперсональной концепцией (согласно которой единая Душа
разделилась на множество индивидуальных душ и освобождение* приводит к
________________________________________________________________________
* Представление об освобождении имперсоналистов сводится к избавлению от
страданий, связанных с жизнь в материальном мире, тогда как вайшнавы
стремятся освободиться, чтобы ничто не мешало их деятельному любовному
служению Господу. Похожий взгляд высказал Толстой в письме к Н.Н.Страхову:
"Я никогда не верил и не понимал этого страха перед метамсихозой, которая
руководит Буддою. Задача состоит в освобождении не для освобождения, а для
освобожденной жизни - труда в этих самых материальных условиях жизни.
Человек, освобождающийся из темницы, почти всегда думает, что освобождение
есть цель, а между тем он освобождается для того, чтобы жить(1-63,с.313).
===================
слиянию с Высшим духом) противоречит Бхагавад-гите(2.23-24): "Душу нельзя
рассечь на куски никаким оружием, сжечь огнем, смочить водой, иссушить
ветром. Эту индивидуальную души нельзя разбить, растворить, сжечь или
иссушить. Она существует всегда и везде, неизменная, недвижимая, вечно та
же". В этих двух стихах утверждается, что душа остается вечной
индивидуальность, т.е. никогда не произойдет ее полного слияния с Богом.
Кроме того, предположение о разделении Духа на множество душ содержит в
себе противоречие: "душу нельзя рассечь". Об этом в записной книжке
Толстого есть пометка 30.06.1907: "Смерть есть распадение известных
соединений. Дух не соединение, а простое, и потому не подлежит смерти и
также рождению*"(1-56,с.359). Рождаются и умирают только тела, которые душа
________________________________________________________________________
* Ср.: "Для души не существует ни рождения, ни смерти"(Бхагавад-гита 2.20).
==================
в процессе реинкарнации меняет как одежду.
Реинкарнация несомненно интересовала Толстого. В 1877 году, читая лекции
основоположника сравнительного религиоведения, крупнейшего индолога
профессора Макса Мюллера "Очерки истории религии"(Париж, 1872), он
отмечает, что на стр.65-66 "нет речи о переселении душ, но только о
бессмертии души"(1-48,с.348). Но об отношении Толстого к идее реинкарнации
встречаются полярные высказывания: от мнения, что "Л.Н.Толстой не принимал
этой идеи ни в ее индусском, ни в ее буддийском варианте"(5-2,с.338), до
утверждения, что "он верил в жизнь после смерти, или в метемпсихоз, более
того - в посмертное индивидуальное существование, а не в нирвану или
слияние с мировой душой"(11,с.144). Такой разброс мнений вызван редкостью
конкретных высказываний Толстого на эту тему.
Первого сентября 1903 г. Толстой писал П.Бордакову: "Одно, что мы можем
утверждать с полной уверенностью, это то, что мы живем, что основа этой
нашей жизни есть существо духовное и потому не подлежащее изменениям,
началу, концу... Вопрос же о том, в какой форме будет это существо после
нашей смерти, неразрешим для нашего ограниченного ума. Мы можем
предполагать два положения: первое, что наша отдельная сущность сольется со
Всем, и второе, что она так же, как и теперь, проявится в ограниченному
состоянии и опять так же, хотя и в новых формах, которые мы представить
себе не можем, задача ее будет состоять в большем и большем расширении
пределов.... Из этих двух предположений вероятнее второе. Оно вероятнее
потому, что, не зная никакой другой жизни, как жизнь в ограниченных
пределах, мы не имеем права ожидать жизни неограниченной в соединении со
Всем"(1-74,с.170). О продолжении индивидуального существования после смерти
тела писал Толстой и И.М.Трегубову: "То, что при смерти раскрывается новый
мир, это я всегда думаю. Думаю, что одновременно с уничтожением
деятельности внешних чувств, через которые мы образуем этот наш мир,
является иное орудие познания внешнего мира, или при уничтожении того
деления, отделения от других, ограничения, в которых мы находимся в этом
теле, мы вступаем в новое деление, новые границы, и ощущаем эти границы и
познаем новый, совсем иной мир"(1-69,с.208).
Вообще же Толстой неохотно говорил о жизни после смерти: "О том, как
будет сознавать себя душа после смерти тела, не дано знать человеку, да и
не нужно ему"(7,с.7). Горький подметил, что Толстой "молчит внушительно и
умело, как настоящий отшельник мира сего. Хотя и много он говорит на свои
обязательные темы, но чуется, что молчит еще больше. Иного - никому нельзя
сказать. У него, наверное, есть мысли, которых он боится"(19,с.195). И все
же седьмого февраля 1892 г. Толстой написал Д.А.Хилкову о своем понимании
развития души из жизни в жизнь: "Как сны в этой жизни суть состояния, во
время которых мы живем впечатлениями, чувствами, мыслями предшествовавшей
жизни и набираемся сил для последующей жизни, так точно теперешняя вся
жизнь есть состояние, во время которого мы живем "кармой" предшествующей,
более действительной жизни и во время которого набираемся сил, вырабатываем
карму для последующей, той более действительной жизни, из которой мы вышли.
Как снов переживаем тысячи в этой жизни, так и эта наша жизнь есть одна
из тысяч таких жизней, в которые мы вступаем из той более действительной,
реальной, настоящей жизни, из которой мы выходим, вступая в эту жизнь, и
возвращаемся умирая. Наша жизнь есть один из снов той, более настоящей
жизни. Но и та, более настоящая жизнь, есть только один из снов другой, еще
более настоящей жизни и т.д. до бесконечности, до одной последней жизни -
жизни Бога.
Человек, живущий одной этой жизнью, не предчувствующий другой - это
крепкий сон; самый крепкий сон без сновидений - это полуживотное состояние.
Чувствовать во сне то, что происходит вокруг тебя, спать чутко, быть
готовым всякую минуту проснуться - это сознавать, хоть смутно, ту другую
жизнь, из которой вышел и в которую идешь.
Желал бы, чтобы вы поняли меня. Я не то, что забавляюсь, придумывая. Я
верю в это, вижу, несомненно знаю это, и, умирая, буду радоваться, что
просыпаюсь у тому более реальному любовному миру"(1-66,с.155).
В январе 1910 г. в письме П.Мельникову Толстой критиковал церковные
представления о вечном аде и рае: "Как легкомысленны и неправы рассуждения
о будущей жизни и о рае и аде, видно уже потому, что если душа будет жить
после смерти и будет жить где-нибудь, то она должна бы была жить где-нибудь
и прежде рождения, а про это никто не говорит"(1-81,с.61). О том, почему мы
не помним свои предыдущие жизни, Толстой сочинил притчу: "Сначала Бог
сотворил людей вечными. Они все росли, стали глупые, добрые, мягкие и все
росли, как лопухи и ничего не делали. Тогда он сократил их рост, сделал их
стареющимися, смертными, т.е. что они старелись и умирали, как засыпали и
опять рожались, старелись и умирали, и помнили, откуда родились, и знали
поэтому куда опять родятся. Тоже было нехорошо. Они стали ленивы - все
откладывали - после. Тогда он скрыл от них откуда и куда они
рожаются"(1-63,с.363).
Все эти высказывания Толстого показывает, что он склонялся к признанию
вечного ЛИЧНОСТНОГО бытия души, проявляющейся по разному в своих
многочисленных воплощениях.
Сверхличность
Относительно Бога Толстой высказывался более определенно: "Личность есть
ограничение, и потому Бог, как бы Его ни понимали, НЕ есть
ЛИЧНОСТЬ"(5-2,с.259). Тут, естественно, возникает вопрос: как безличное
смогло породить человеческую личность - то, что выше безличного? В письме
священнику Стефану Козубовскому вместо ответа Толстой опять повторяет
изначальную посылку: "Вы говорите, что так как человек есть личность, то и
Бог тоже личность. Мне кажется, что сознание человеком себя личностью есть
сознание человеком своей ограниченности. Всякое же ограничение несовместимо
с понятием Бога"(1-78,с.300). На мой взгляд, здесь (как это часто бывает)
просто путаница в терминологии. Ограниченность вовсе не является
определяющим свойством личности. Главная особенность личностей - между ними
могут устанавливаться любовные взаимоотношения. Собственно, об этом писал
Толстой 25 февраля 1909 г. И.П.Балашову: "Бог не личность, не может быть
личностью, ни сознательным существом, потому что и личность и
сознательность есть свойства нашей ограниченности; но, несмотря на свою
непостижимость, есть одна сторона, посредством которой мы можем общаться с
Ним. Это есть любовь(1-79,с.80). Хотя мы являемся ограниченными личностями,
существует безграничная Личность** - Бог. В Катха-Упанишаде (2.2.13)
сказано: "Один Вечный среди вечных, Сознающий среди сознающих дает всем всё
необходимое". Чтобы показать Его принципиальное отличие от остальных
личностей Шрила Прабхупада даже придумал особый термин (с трудом
поддающийся переводу на русский язык): Верховная личность Бога (Supreme
Personality of Godhead*).
________________________________________________________________________
* Если бы чаще применялся другой термин, - Сверхличность - также
употреблявшийся Прабхупадой (например, в комментарии к стиху 2.10.9
Шримад-Бхагаватам), это, возможно, примирило бы многих из тех, кто
предпочитает считать Бога безличным, с называющими Его Верховной личностью.
"Фактически, между персонализмом и имперсонализмом нет никакого
противоречия. Познавший Бога понимает, что безличностная и личностная
концепции одновременно присутствуют во всем, и что между ними нет
противоречия; так учит Господь Чайтанья в Своей высшей доктрине
ачинтья-бхеда и абхеда-таттвам - одновременное единство и
отличие"(Ш.П.с.361).
О Боге, как безграничном существе Толстой писал 7 сентября 1903 г.
Ильмари Каламниусу: "Бесконечное, которого человек сознает себя частью, и
есть Бог. Для людей непросвещенных, к которым принадлежит огромное
большинство так называемых ученых, не понимающих ничего, кроме материи, Бог
будет бесконечная в пространстве и времени материя. И такое представление о
Боге будет очень нелепо, но все-таки у них будет свой, хотя и нелепый, но
все-таки Бог. Для людей же просвещенных, понимающих, что начало и сущность
жизни не в материи, а в духе, Бог будет то бесконечное неограниченное
Существо, которое он сознает в себе в ограниченных временем и пространством
пределах(1-74,с.180).
===============
Толстой каждое утро молился*: "Отказавшись от всяких рассуждений, от
всяких мыслей, слов, просто жалобно отдаться** той Власти, в которой
находишься, и просить Ее или взять от меня мою волю, или вложить в меня
Свою. Я молюсь так, и не знаю Кому, и как может отозваться Тот, кому
молюсь, на нее, но знаю, что мне это нужно, необходимо и что этот акт
молитвы не пустой крик только моей слабости, но важнейшее и лучшее дело,
которое я могу сделать"(1-68,с.81). Хотя он и говорит, что не знает, к Кому
обращается с молитвой, обращаться можно только к КОМУ-ТО, то есть к
какой-то личности. Толстому указывали на это противоречие***, но он,
________________________________________________________________________
* 15 апреля 1907 г. Толстой писал о молитве И.М.Трегубову: "Слова
молитвы иногда мало трогают, а иногда поднимают, радуют, укрепляют, и я
всем советовал бы знать наизусть хорошие молитвы и произносить их в
определенное время в уединении. Это не мешает той ежечасной молитве,
которая состоит в том, чтобы при всяком поступке вспоминать о своем
отношении к Богу, чтобы руководствоваться им"(1-77,с.87)
** Шрила Прабхупада сравнивал повторение мантры "Харе Кришна" с плачем
ребенка, зовущего мать.
*** См., например, 1-79,с.80
======================
понимая под личностью ограниченность, повторял свой старый аргумент:
"Молитва обращается к личному Богу не потому, что Бог личен (я даже знаю
неверно, что он не личен, потому что личность есть ограниченность, а Бог
беспределен), а потому, что я - личное существо. У меня зеленое стеклышко
на глазу, и я все вижу зеленым; не могу не видеть мира зеленым, хотя и
знаю, что он не таков*"(5-1,с.133). Конечно, ограниченное восприятие
________________________________________________________________________
* В письме И.М.Трегубову от 28 июня 1896 г. Толстой так проиллюстрировал
эту идею: "Смешное сравнение, но оно выражает то, что хочу сказать: я вхожу
в здание, в конюшню, и вижу лошадей, запертых по стойлам и с подложенным
кормом, подстилкой; неужели можно усумниться, если бы я сам был лошадь, в
том, что есть существо, которое устроило конюшню, приготовило корм, а
главное, заперло лошадей? Можно никогда не видать этого хозяина и верить
без сомнения, что он есть. Правда, что лошадь будет воображать, что хозяин
этот тоже лошадь; а от этого предположения в представлении о хозяине
произойдет путаница; но то, что хозяин есть, и любящий лошадей хозяин, и
что-то на них или ими делающий, в этом уже не может быть
сомнения"(1-69,с.114).
Вивекананда писал, что если бы бык мог думать о Боге, он представлял бы
его Быком.
===========
человека искажает картину реальности, но человек - личность, потому что
личностью является Бог, а не наоборот. Чрезвычайно чувствительный ко всякой
фальши и лицемерию, воспринимая понятие "личность" как синоним
ограниченности, Толстой считал, что образованный человек, в отличие от
неграмотного простолюдина, не может верить в личного Бога, так как в идее
Бога заложена высшее понимание совершенства, доступное человеку. Он писал
своей родственнице (фрейлине А.А.Толстой), пытавшейся обратить его в
православие: "Я себя не разделяю от бабы, верящей Пятнице, и утверждаю, что
мы с этой бабой совершенно равно знаем истину. Это происходит от того, что
мы с бабой одинаково всеми силами души любим истину и стремимся постигнуть
ее и верим... Первое условие веры есть любовь к свету, к истине, к Богу и
сердце чистое без лжи. Бабу, верующую в Пятницу, я понимаю, и признаю в ней
истинную веру, потому что знаю, что несообразность понятия пятницы, как
Бога, для нее не существует, и она смотрит во все свои глаза и больше
видеть не может. Она смотрит туда, куда надо, ищет Бога, и Бог найдет ее. И
между ею и мною нет перед Богом никакой разницы, потому что мое понятие о
Боге, которое кажется мне таким высоким, в сравнении с истинным Богом также
мелко, уродливо, как и понятие бабы о пятнице. Но если я стану обращаться к
Богу через пятницу, богородицу, верить в воскресение и тому подобное, то я
буду кощунствовать и лгать и буду делать это для каких-нибудь земных целей,
а веры тут никакой не будет и не может быть"(1-63,с.6).
Но разве представление о Боге как о высшем совершенстве подразумевает
нечто безличное, бесформенное, не имеющее рук, ног, глаз? Ведь это просто
инвалид какой-то... Однако Толстой боялся антропоморфизма, умаляющего
величие Бога: "Бог Саваов с сыном, бог попов есть такой же маленький и
уродливый, невозможный бог, и еще гораздо более невозможный, чем для попов
был бы бог мух, которого мухи себе воображали бы огромной мухой,
озабоченной только благополучием и исправлением мух"(2-18,с.787).
апофатизм
Богословие Толстого преимущественно апофатическое, схожее с принципом
"нети" ("не то") философии санкхьи, отбрасывающей материальные определдения
как не относящиеся к сущности Бога: "Попытки рассуждениями и словами
определить Бога, кроме того, что совершенно бесполезны, еще и кощунственны,
подвергая обсуждению ума то, что выше всего и познается только всем
существом человека. Еще могу допустить то, что один человек может сказать
другому о том, как, по его мнению, нельзя и не надо понимать Бога, и то
если об этом спрашивают, но никак не могу допустить того, чтобы можно было
словами внушать другому, как именно надо понимать Бога"(1-79,с.186).
В сборник "Путь жизни" Толстой включил высказывание Вивекананды: "Бог,
которого мы познали, уже не Бог: познанный Бог уже становится таким же
конечным, как мы сами. Бога нельзя знать. Он всегда непознаваемый"(7,с.51).
Шрила Прабхупада говорил: "Мы даже не можем подумать: `Кришна наверное
такой'". Конечно Он другой, непредставимый, непостижимый для нашего ума.
"Живое существо не может осознать неограниченную бесконечность, если только
Она Сама милостиво не раскроет Свою сущность"(Ш.П.с.528). "Чувствовать Бога
может каждый, - писал Толстой, - но познать Его не может никто. И потому
не старайся познать Его, а старайся, исполняя Его волю, все живее и живее
чувствовать Его в самом себе"(7,с.51).
Отношение Толстого к метафизике видно из его дневниковой записи от 12
сентября 1884 г., в которой речь идет о приписываемых Будде словах ("Тот,
кто, изнывая от страданий, посвящает себя умствованиям о душе и мире,
поступает как глупец, который, вместо того, чтобы извлечь вонзившуюся в его
бок отравленную стрелу, размышляет о том, как была сделана эта стрела, кто
ее сделал и кто ее пустил"): "Учение о том, что вопросы о вечности не даны
- прелестны. Сравнение с раненым стрелою, который не хочет лечиться прежде,
чем не узнал, кто его ранил"(1-49,с.121). Об этом и запись 9 мая 1910: "Я
думал и записал, что метафизика, - вопросы о душе, о Боге, - составляющая
необходимую часть религиозного учения, настолько отвлеченна, непонятна, что
чем меньше говорить о ней словами, тем лучше*. Она познается какой-то
________________________________________________________________________
* 13 декабря 1899 г. Толстой писал А.И.Дворянскому 13 декабря 1899 г.:
"На вопрос же о том, как произошел мир, что ожидает нас после смерти, я
отвечал бы на первый признанием своего неведения и неправильности такого
вопроса (во всем буддийском мире не существует этого вопроса); на второй же
отвечал бы предположением о том, что воля Призвавшего нас в эту жизнь для
нашего блага ведет нас куда-то через смерть, вероятно, для той же
цели"(2-19,с.459).
=======================
высшей духовной способностью, чем разум. Есть два пути разрешения этой
отвлеченности, трудности понимания метафизических вопросов: во-первых,
уверовать в то, что есть личный Бог, троица и т.д.; во-вторых, сказать, что
нет никакого Бога, что не нужно никакой религии. И как тот, так и другой
способ не могут удовлетворить"(9,с.238).
"Отчего все так, как есть?"
В современной философии получил признание принцип дополнительности Бора,
который гласит, что невозможно непротиворечивое описание глобальных
категорий. (Например, в Упанишадах говорится об Абсолюте: "Недвижимый, Он
движется быстрее всех"; "Он не имеет глаз и рук, но всюду Его глаза и руки
простираются всюду", и т.д.) И действительно, все существующие философские
системы не свободны от внутренних противоречий*. В силу своей
________________________________________________________________________
*В гаудия-вайшнавизме эти противоречия если не снимаются, то, по
крайней мере, исключаются из рассмотрения. Это следует уже из самого
названия философской школы: ачинтья-бхеда-абхеда (непостижимое единство в
различии).
==============
ограниченности человеческий ум, неспособен удовлетворительно решить
противоречие между такими понятиями, как бесконечность и конечность,
континуальность и дискретность. "Для чего я отделен от всего остального и
зачем знаю, что есть ВСЕ то, от чего я отделен, - писал Толстой, - и почему
не могу понимать, что такое это всё? Зачем мое "я" не переставая
изменяется? Я не могу понять ничего этого. Но не могу не думать, что во
всем этом есть смысл, - не могу не думать, что есть такое Существо, для
которого всё это понятно, которое знает, зачем всё это"(7,с.50). Шрила
Прабхупада говорил, что хотя мы в своем обусловленном состоянии не можем
понять, как очутились в таком положении, Кришна несомненно знает это.
Третьего февраля 1887 г. Толстой сделал дневниковую запись: "Человек
употребляет свой разум на то, чтобы спрашивать: зачем и отчего? - прилагая
эти вопросы к жизни своей и жизни мира. И разум же показывает ему, что
ответов нет. Делается что-то вроде дурноты, головокружение при этих
вопросах. Индейцы на вопрос отчего? говорят: Майа соблазнила Брама,
существовавшего в себе, чтобы он сотворил мир, а на вопрос зачем? не
придумывают даже и такого глупого ответа. Никакая религия не придумала, да
и ум человека не может придумать ответов на эти вопросы. Что же это значит?
А то, что разум человеку не дан на то, чтобы отвечать на эти вопросы, что
самое задание таких вопросов означает заблуждение разума"(1-49,с.131). В
этом отрывке упоминается имперсональная концепция творения: майя (энергия
иллюзии) окутала безличный Абсолют (Брахман), в результате чего
недифференцированная Духовная Субстанция ощутила себя разделенной. Но
"бывает ли Господь сбит с толку? Если бы это было так, то неведение, или
Дьявол, было бы выше Бога"(Ш.П.с.282). Если же рассматривать разделение
Брахмана на индивидуальные души как лилу, игру Абсолюта, то эта игра
окрасится в садо-мазохистские тона, а поиск освобождения от страданий
материального мира становится бессмысленным, о чем писал Толстой в конце
1885 г. Н.Н.Страхову: "Мне кажется, что индийцы, Шопенгауэр, мистики и вы
делает ту ошибку, ничем неоправдываемую, что вы признаете мир внешний,
природу, бесцельной фантасмагорией... Иначе гораздо бы проще было и не
подневоливать дух этой игре"(1-63,с.313).
В персоналистической философии ответственность за полную страданий жизнь
в материальном мире возлагается на индивидуальную душу, которая,
позавидовав вечно совершенному Кришне, получила возможность пасть из мира
духовного в специально созданную резервацию. Преимущество этой модели в
том, что Бог здесь реабилитирован. Но как вечная душа вдруг упала? Почему
она этого не сделала раньше? Неужели ей не хватило времени в вечности*?
Толстой писал, что "наша жизнь есть наше сознание себя вечным,
бесконечным, т.е. безвременным и внепространственным духом, ограниченным
условиями временных и пространственных явлений"(1-74,с.245). Думать мы
можем только в пространственно-временных категориях, а о духовном мире,
лежащем вне времени и пространства, в Шримад-Бхагаватам (2.10.34) сказано:
"За пределами этого грубого материального проявления простирается
трансцендентный мир, который тоньше самых тонких форм. У него нет ни
начала, ни середины, ни конца, поэтому его нельзя описать словами или
постичь умом, и он полностью лишен материальных качеств". Поэтому Шрила
Прабхупада говорил: "Невозможно проследить истоки нашей нынешней
материальной жизни, более того, нам не нужно знать, как мы оказались в
условиях материального мира. Нужно довольствоваться пониманием того, что
так или иначе эта материальная жизнь продолжается с незапамятных времен, и
теперь наш долг - предаться Верховному Господу, изначальной причине всех
причин".**
________________________________________________________________________
* О невозможности разумного объяснения возникновения чего-либо в
вечности Толстой говорил, критикуя теорию эволюции: "В самом деле, где
взять на этой бесконечной линии, каковою представляется развитие - из
прошедшего - жизни человека, ту произвольную точку, с которой можно начать
фантастическую историю развития этой жизни? В рождении или зарождении
ребенка, или его родителей, или еще дальше в первобытном животном и
протоплазме, в первом оторвавшемся от Солнца куске? Ведь все рассуждения
эти будут самые произвольные фантазии - измерения без меры"(2-17,с.37).
** Наука самоосознания, ББТ, 1991, с.25
===================