| Введение в философию | Предисловие | Глава 1 |
Р А З М Ы Ш Л Е Н И Е 4
Предыдущая глава была посвящена тому, как можно понимать феномен философии. Задача этой главы - показать работу философии в действии. При этом необходимо иметь виду, что философия не есть нечто необычное и редкое. Философию, вернее результаты предыдущего философствования, можно встретить в жизни на каждом шагу. Если воспользоваться предшествующим анализом притчи о сороконожке, то можно сказать, что при переходе от состояния "удивления" к состоянию "теоретика" совершается некоторая важная работа по образованию некоторых начальных допущений (постулатом) последующего теоретического объяснения, которые при следующем переходе к операциональному состоянию "ремесленника" как бы оттесняются на периферию сознания и в последующем забываются и не осознаются. Соответственно, мы часто подра-зумеваем эти полученные в состоянии схоле результаты работы сознания, характеризуя сознание как языческое, национальное, сословное, классовое и т.д. Однако результаты этой философской понимательной работы как правило не даны явно, а упакованы в каких-то образованиях (сцеплениях) сознания, которые обеспечивают необходимый для повседневного мышления "воздух". Собственно это не является прерогативой только философии, посколь-ку современная жизнь дает множество примеров образования сцеплений сознания разного уровня за счет действия и языка, и идеологических клише, и та-ких социальных феноменом XX как реклама и мода. Результат действия таких сцеплений или культурных машин - автоматическое действование уже без собственных сознательных усилий. Специфика собственно философских понимательных остановок заключается в том, что они образуют самый глубокий первичный пласт таких сцеплений. С одной стороны, без наличия этих сцеплений сознаний невозможна культурная жизнь как таковая, точно так же как без соответствующей физико-химических условий невозможна биологическая жизнь. С другой стороны, избыток сцеплений сознаний, что собственно и составляет основу такового феномена общественной жизни как идеологизация, имеет и серьезные негативные социальные последствия, которые, видимо впер-вые были проанализированы в работе испанского философа Х.Ортеги-и-Гассета Восстание масс[23], а впоследствии привели к появлению закрытых тоталитарных социальных систем типа фашизма или советского (корейского, кубинского) социализма. Можно ли в условиях таких идеологических обществ говорить о мышлении? Видимо, нет. Но наша цель сейчас - не анализ последствий такого бездумного, бессознательного, как бы инстинктивного, в силу действия этих культурных машин, поведения, а указание на феномен сцеплений сознания, которые играют незаметную, но важную роль в культурной жиз-ни человека. Задача таких образований - заполнить окружающую пустоту тем, что необходимо для поддержания жизни сознания, превратить пустоты в твер-дую почву, по которой можно ходить. Собственно поэтому мы и можем уве-ренно осуществлять последующие акты сознания, мышления, поскольку под ногами у нас твердая почва, образованная результатами усилиями как своего собственного сознания, так и результатами сознательных усилий других людей. Эта культурная среда незаметна, пока она существует и функционирует нор-мально. Точно так же, как кажется само собой разумеющимся рост и развитие растений в атмосфере Земли. Однако эта естественность - результат длительной эволюции, сформировавших достаточно тонкие и сложные механизмы поддер-жания жизни, которые незаметны только пока они не дают сильных сбоев. Так же и в культурной среде можно говорить о наличии особых "культурных ма-шин", задача которых поддержание человеческого в человеке, приведение че-ловека в человеческое состояние. Примеры таких "машин" разнообразны, на-чиная с предметов культа на первобытных стоянках, которые никакими други-ми функциональными (практическими) целями объяснить нельзя. В качестве примера более современной "культурной машины" можно взять феномен театра, "работа" которого с этой точки зрения заключается в возможности преоб-разования сознания (через катарсис) и получения каких-то новых состояний сознания, что в принципе можно было бы зафиксировать, измерив состояния сознания на "входе" и "выходе". Вот как описывает действие этой культурной машины М.Мамардашвили:
Возьмем театр. Когда мы идем на спектакль - я беру идеальный слу-чай, - мы знаем заранее текст. Все известно. Почему же нужен театр? Что происходит? А происходит то, что мы в театре соотносимся с тем, чего нельзя иметь, нельзя понять иначе. Театр есть "машина" введения нас в то состояние, которое существует тогда, когда исполняется [выделено мной - К С, поскольку чуть ранее М.Мамардашвили пишет: "Есть нотная запись музыкального звука. Но я утверждаю, что звук существует только, когда он исполняется. Все культурные явления таковы: книга читается и существует только тогда, когда ее читают. Симфония существует только тогда, когда она исполняется. Пейзаж существует, когда на него смотрят глазами сейчас видимой картины, ибо сама природа пейзажем не является. Она - нагроможде-ние камней, обилие трав, воды и деревьев"]. Казалось бы, записано в тексте, стоит только прочитать, но понимание, если оно случается, происходит в театре. Ты понял, в тебе произошло изменение, произошел катарсис, но слова ушли, поскольку сработала организованная сильная форма.
Такова же наука. То есть все это "машины", сбитые таким образом, что они могут в нас порождать то, чего мы естественным путем получить не могли, к чему никогда не пришли бы продолжением наших наличных естес-твенных ментальных и физических сил." [24, C.153]
Поэтому, возвращаясь к феномену философии, для отыскания результатов работы философии необходимы специальные процедуры анализа (реф-лексии), с помощью которых можно зафиксировать ранее соврешенные фило-софские "остановки". Давайте попробуем промоделировать наиболее сущес-твенные для истории европейской мысли философские остановки на достаточно простом примере. Допустим, Вы смотрите на дом и фиксируете результат этого смотрения в фразе "Я вижу дом". Как правило этого достаточно, чтобы, особо не задумываясь над тонкостями фразы, перевести взгляд на стоящее ря-дом дерево. Если я Вас спрошу о том, почему Вы видите дом, мы, наверняка сошлетесь на наличие у человека особого органа зрения - глаза, с помощью которого вы воспринимаете световые волны, отражаемые от объекта, называемого домом. Но это не является ответом на поставленный вопрос о механизме "видения" дома, а скорее описывает механизм "смотрения", поскольку данный ответ лишь фиксирует наличие у человека органа восприятия светового потока, каким и является глаз, однако оставляет совершенно в стороне вопрос о том, почему в результате этого восприятия светового потока образуется некая целостность, называемая домом. Дело в том, что любая подобная ситуация восприя-тия окружающей действительности с помощью органов чувств предполагает за-действование других, отличных от чувственности, механизмов человеческого сознания, среди которых, в первую очередь, необходимо выделить мышление.
Давайте подробнее разберемся в сделанном различении между "смотрени-ем" и "видением". Для этого приведу три примера, показывающих суть этого различения. Один из них восходит к русскому путешественнику Н.Миклухо-Маклаю, но приведу его в более современной форме. Допустим, что к одному из островов Тихого океана, на котором живет племя с примитивной культурой, подплывает авианосец. Так вот оказывается, что реакции людей на это нет, т.е. их поведение никак не изменилось, они просто продолжают заниматься своими делами, не обращая внимания на корабль. Или, используя сделанное различе-ние, они "смотрят", но не "видят". Но когда с авианосца спускается катер, кото-рый направляется к этому острову, на острове поднялась паника. Т.е. катер они "увидели", поскольку у них была идея ("ведение") пироги, которую люди это-го острова использовали для ловли рыбы. Именно в этом указании на знание "идеи" (а знание идеи и есть то, что ранее мы обозначили как ведение) и заключается суть веденного нами различения между "смотрением" и"видени-ем". Развивая эту тему, приведу еще отрывок В.Винокурова, в котором прово-дится близкое к нашему различение между "видением" и "наблюдением":
Видение (от видеть) не то же самое, что наблюдать. Видеть - значит придавать значение. Только то, чему придано значение воспринимается нами как элемент нашего жизненного мира, как элемент, в поле которого мы дей-ствуем. Видение определяет то, что мы не можем просто миновать.
Пример: Я иду по дороге. Я наблюдаю разных людей и животных, которые пересекают мой путь. Среди этих животных есть, скажем, кошки. Но вот дорогу мне пересекла черная кошка. Я должен проявить осторожность в своем дальнейшем движении, конечно, при наличии известного предрассудка. Эту кошку я не только наблюдаю, но и вижу. Вижу, потому что ведаю> [25, c.4].
Третий пример [М.Мамардашвили] сформулирую в виде "задачки".
ЗАДАНИЕ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ
Сможет ли человек, у которого нет "идеи" (знания) театра (например,
инопланетянин), попав на площадь средневекового города, где идет представ-ление "увидеть" театр, т.е. что здесь происходит нечто, отличающееся от обычной повседневной жизни человечества, и то, что мы называем театром?
(Вспомните сделанное ранее различение между знанием и ведением.)
Попробуйте сформулировать свой ответ на поставленный вопрос и привести соответствующую аргументацию.
Возвращаясь к нашему анализу, можно констатировать, что процедура видения дома предполагает участие не только чувственных, но и мыслительных процедур, поскольку видит дом не глаз (глаз только смотрит), но видится мыслительная картинка дома на сетчатке глаза. Точно так же, как видится восход и заход солнца, слышится пение птиц, обоняется запах весеннего леса. Вот что пишет по этому поводу В.Петренко: "До появления человека на Земле... извергались вулканы, изливалась магма, летели камни, но грохота не было. Кар-тина величественная и чем-то устрашающая, что связано с исключением при-вычного атрибута из этого обесчеловеченного, одинокого мира. Но если быть строгим, то не было не только звука как формы психической презентации объ-ективного процесса колебания воздушной среды, не было "вулканов" и "камней" как форм категоризации человеческого восприятия, особенности которого про-являются в том, что в качестве фигуры из фона выделяют твердые объекты (камни), жидкие (магма), а не движения, например, газов; в том, что челове-ческим глазом воспринимаются световые волны в диапазоне 400-800 нм и не воспринимаются инфракрасные или ультрафиолетовые, электромагнитные волны или рентгеновское излучение. Понятия "вулкан", "камни" суть некото-рые формы обобщения [в нашей терминологии сцепления - К С], под кото-рые подводятся и через призму которых воспринимаются конкретные единич-ные объекты. Воспринимать ли комок грязи как камень, а боковые ответвле-ния от основного жерла вулкана как самостоятельные вулканы - в конечном итоге определяется теми перцептивными, концептуальными эталонами, ко-торые опосредуют восприятие и категоризацию этой реальности" [26, с.22].
Следующий отрывок также фиксирует факт недостаточности одной лишь чувственной обработки информации теперь уже по отношению к процессу "слышания": "строго говоря мы вовсе не слышим мелодию. Мы способны или неспособны ей следовать, что означает нашу способность или неспособность сочетать ряд звуков в некоторое единство высшего хорала" [27].
Приведенные примеры говорят о необходимости описания не просто механизма отражения (например, механизмом "смотрения" или "слушания"), поскольку при таком описании остается невыясненным главный вопрос о том, почему при фиксировании нашего внимания на доме видится именно дом, а не предмет прямоугольного размера и определенной длины, ширины и высоты, содержащий ряд небольших прямоугольных отверстий (окон) и нижнюю прямоугольную нишу (входная дверь). Необходимо ответить на вопрос о механизмах опосредования "смотрения" (или "слушания"), выходящий за рамки чувственнопостижимого явления: как возможен процесс видения; каковы предпосылки этого процесса; что позволяет воспринимать этот световой поток в качестве предмета определенного типа, а именно дома (слышать поток звуков как именно мелодию)? Тем самым наш вопрос, поскольку для ответа на него необходимо обратиться к анализу мышления, оказывается уже в области действия философии, а это, в свою очередь, предполагает выявление уже совершенных ранее усилий европейской мысли, наиболее важные вехи которых я и постараюсь воспроизвести. Эти усилия могут быть отмаркированы рядом философских вопрошаний, существенной особенностью которых, как это уже отмечалось ранее (см. текст Вл.Соловьева в хрестоматии), является то, что оно не останавливается на полдороге, а пытается докопаться до самых глубин, или, если воспользоваться термином Х.Ортеги-и-Гассета эту особенность философской деятельности можно назвать пантономией [28]. Конечно, в силу ряда причин, которые обусловлены прежде всего ограниченностью возможностей человека, такое вопрошание выступает как некоторый идеал, не достижимый в каждом конкретном случае. Однако показать это можно только ретроспективно, т.е. только после того, как будет сделано новое усилие мысли, приведшее к но-вому вопрошанию и новой остановке
Собственно первую и может быть самую важную остановку мы уже сделали, указав на то, что процесс видения дома (а это верно и для любого другого про-цесса чувственного восприятия) предполагает ряд сверхчувственных, мысли-тельных усилий, или, как пишет Гегель в своей "Феноменологии духа" [30], ряд "многообразных опосредований". Для прояснения этой мысли вполне уместна следующая аналогия. При включении персонального компьютера через нес-колько минут на экране появляются две голубых таблицы Norton commander (или заставка Windows 95). Для начинающих пользователей именно с этого и начинается собственно работа ЭВМ, однако на самом деле появление этих зас-тавок - не изначальное состояние машины, а результат автоматического испол-нения при включении ЭВМ программы autoexec.bat, при выполнении кото-рой в оперативную память компьютера загружаются скрытые (резидентные) программы, что и обеспечивает последующий комфортный режим работы ма-шины для пользователя. Точно так же и картинка дома на сетчатке глаза явля-ется не началом обработки поступающего на нервные окончания глаза светово-го потока, а представляет собой результат предшествующего выполнения своего рода мыслительного autoexecа, т.е. ряда уже совершенных "сцеплений" созна-ния и в силу этого уже неосознаваемых мыслительных процедур. Указание на этот сознательный autoexec можно найти в романе "В поисках утраченного времени" [31] (автор которого, М.Пруст, видимо, обладал повышенной "чув-ствительностью" к своим внутренним состояниям), когда герой романа описы-вает момент своего просыпания, как некоторый растянутый во времени акт, в ходе которого совершается ряд путешествий из одного место-время- стояния в другое, пока он окончательно не просыпается в своем пространстве - времени (доме, постели) и самим собой.
Попытка экспликации, анализа и структурирования этих опосредующих чув-ственное восприятия мыслительных процедур и составляет основное содержа-ние первых разделов работы Гегеля "Феноменологии духа", к которой мы сей-час и перейдем. Для понимания сути гегелевского анализа необходимо учесть, что в основе этого анализа лежит следующее важное подмеченное Гегелем условие, которое заключается в том, что человек (как существо мыслящее) может работать только с вынесенной вовне, зафиксированной в языке мыслью. Т.е. не-возможна ситуация внутреннего знания, описываемая фразой знаю, но сказать не могу, поскольку человеческая мысль есть только то, что можно выразить в языке, а язык, в свою очередь, есть не только средство выражения мысли, но единственное место обитания, дом мысли.
Допустим, чтопроцесс познания только начинается и никаких предвари-тельных знаний нет. Каково и в какой форме может быть зафиксировано в этом случае начало познавательного процесса? Вот что по этому поводу пишет Гегель в главе "Чувственная достоверность или "это" и мнение" своей работы:
<Конкретное содержание чувственной достоверности придает ей непо-средственно видимость богатейшего познания и видимость самой подлинной достоверности; ибо она еще ничего не упустила из предмета, а имеет его перед собой во всей его полноте. Но на деле эта достоверность сама выдает себя за истину самую абстрактную и самую бедную. О том, что она знает, она говорит только: оно есть; и ее истина заключается единственно в бытии вещи (Sache)...
[Здесь Гегель подчеркивает, что на начальном этапе познания - этапе чувственной достоверности - невозможно зафиксировать, например, достаточ-но "богатый" результат о видении дома как такового, как дома, что выражается во фразе "Я вижу дом". Результат, фиксируемым на этом этапе нашим мыш-лением, намного беднее и заключается лишь фиксировании бытия, наличия какого-то "нечто", какой-то вещи.]
... Со своей стороны, сознание в этой достоверности имеется только как чистое я; или: я есмь тут [т.е. на этапе чувственной достоверности - К С] только как чистый этот, а предмет равным образом - только как чистое это. [30, с.51]
Поэтому результат этого этапа познания, как справедливо подчеркивает Гегель должен быть выражен так: Я, этот, достоверно знаю эту вещь.... Продолжая далее свой анализ первого этапа познавательной активности, Гегель конкретизирует результат, полученный на этапе чувственной достоверности, о фиксировании наличия, бытия этой вещи, выделяя пространственный и временной модусы бытия. Отвечая на поставленный самим же собой вопрос о том является ли вещь истиной этого этапа познания, Гегель беспощадно развенчивает миф о познавательном богатстве этого этапа познания:
"Следовательно, ей самой [чувственной достоверности - К С] надо за-дать вопрос: что такое "это"? Если мы возьмем его в двойном виде его бытия, как "теперь" [временной модус - К С] и как "здесь" [пространственный модус - К С], то диалектика, которая ему присуща, получит столь же понят-ную форму, как и само "это". На вопрос: что такое "теперь"? мы, таким образом, ответим, например: "теперь" - это ночь.Чтобы проверить истину этой чувственной достоверности, достаточно простого опыта. Мы запишем эту истину; ...
[Внимание! Это ключевой момент данного анализа, поскольку нас инте-ресует не то, что поступает на нервные окончания наших органов чувств, а то, что может быть помыслено и, следовательно, зафиксировано в языке на этом этапе познания - К С].
... от того, что мы ее запишем, истина не может проиграть, как не может она проиграть от того, что мы ее сохраняем ....
[Сохранение, неизменность, конечно, составляют существенное свойство истины. Хороша бы была постоянно изменяющаяся истина! - К С.]
.... Если мы опять взглянем на записанную истину теперь, в этот полдень, мы должны будем сказать, что она [истина - К С] выдохлась.
"Теперь", которое есть ночь, сохраняется, это значит, что оно трактует-ся как то, за что оно выдается, - как нечто сущее;...
[Это сохраняющееся теперь и указывает на то, что на этапе чувственной достоверности ее истиной, которая сохраняется, является лишь теперь>, временной модус бытия воспринимаемой вещи, а не сама вещь в многообразии своих свойств - К С.]
... То же самое относится к другой форме этого - к здесь. Здесь - это, например, дерево. Я поворачиваюсь, и эта истина исчезла и превратилась в противоположную: Здесь - это не дерево, а, скажем, дом...
[Но что же является истиной, т.е. что же остается в ходе этого экспери-мента постоянным, сохраняющимся? Давайте посмотрим, как на этот вопрос отвечает Гегель - К С]
... Само здесь не исчезает;... оно есть постоянно в исчезновении дома, дерева и т.д...
[Тем самым, Гегель еще раз подтверждает главный вывод своего анализа первого этапа познания, этапа чувственной достоверности о том, что резуль-ат этого этапа заключается лишь фиксировании бытия вещи.] [30, с.52-53]
Таким образом, завершая первый круг нашего вопрошания, вместо фразы "Я вижу дом", формулирование которой предполагает выделение содержательных характеристик как субъекта познания в виде "Я", так и предстоящей перед ним объективной реальности в виде некоторой определенной вещи - дома, на самом начальном этапе познания, когда наше ведение минимально, необходимо было дать достаточно бедное описание примерно такого вида: что-то воздействует на мои нервные окончания и это что-то все-таки есть как отличающееся от моих органов чувств, наличествует, присутствует в поле моего сознания. Тем самым, первым результатом нашего сознательного усилия, который в силу своей привычности протекает практически мгновенно и на уровне обыденного рассудка не фиксируется нашим вниманием, которое поглощено восприятием содержания этой данности, будет фиксирование этой наличия данности как данного, фиксирование его бытия. Именно с этой философской категорией и будет связано наше следующее, а в историческом плане первое, философское вопрошание, в котором категория бытия и выделяется как первый кирпичик собственно философского языка.
КОНТРОЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ 5
Внимательно прочитайте оригинальный текст Гегеля [30]. Постарайтесь самостоятельно разобраться в нем, пробившись через достаточно тяжеловесный гегелевский язык. Сравните свое понимание с проведенным выше анализом и приведенными замечаниями. Ответьте на следующие вопросы:
| Глава 2 |