Депрессия, или депрессивный синдром (от лат. depressio — подавленность) — психическое состояние или заболевание, сопровождающееся чувством подавленности, тоски, тревоги, страха. Охваченный Д. одновременно испытывает чувство собственной неполноценности (ср. комплекс неполноценности), страх перед будущим; все его жизненные планы кажутся ему более неосуществимыми; сознание его сужается (ср. измененные состояния сознания) и вращается вокруг себя и своих невзгод. Страдающий Д. находит порой мучительное удовольствие в «переживании» своих страхов и тревог, своей неполноценности.

Д. стала поистине бичом второй половины ХХ в., как невротическая (см. невроз) или даже психотическая (см. психоз) реакция на социальные стрессы — революции, мировые войны, тоталитаризм, страх потерять работу, экологический кризис и т. п.

Д. может быть реакцией на потерю близкого человека, тогда она принимает, как говорят психиатры, форму «острого горя». Но следует отличать скорбь, горе, тоску как естественную реакцию на событие (в этом смысле можно говорить об экзогенной — то есть обусловленной внешними факторами — Д.) и подлинную — эндогенную (то есть обусловленную внутренними факторами патологии организма) Д., которая в общем является независимой от внешних обстоятельств и есть специфическая болезненная реакция, где обстоятельства лишь подтверждают обострение, провоцируют заложенную в самой личности патологию. Разграничивая скорбь и Д. (меланхолию), Фрейд писал:

«Скорбь, как правило, является реакцией на утрату любимого человека [...], меланхолия отличается глубоко болезненным дурным настроением, потерей интереса к внешнему миру, утратой способности любить, заторможенностью всякой продуктивности и понижением чувства собственного достоинства, что выражается в упреках самому себе, поношениях в свой адрес и перерастает в бредовое ожидание наказания; [...] скорбь обнаруживает те же самые черты, кроме одной-единственной: расстройство чувства собственного достоинства в этом случае отсутствует».

И далее:

«Меланхолия демонстрирует нам еще кое-что, отсутствующее при скорби, — чрезвычайно пониженное чувство собственного «Я». Больной изображает свое «Я» мерзким, аморальным, он упрекает, ругает себя и ожидает изгнания и наказания [...]. Картина такого — преимущественно морального — тихого помешательства дополняется бессонницей, отказом от пищи».

Фрейд интерпретирует Д. как регрессию в нарциссизм (см. психоанализ) , что, например, происходит у некоторых индивидов при отвергнутой любви. Весь комплекс чувств к утраченному объекту, где перемешаны любовь и ненависть, он перекладывает на свою собственную личность, хотя на самом деле все это в русле бессознательного направлено на утерянный объект.

Даже в случае самоубийства на почве Д., как считает Фрейд, этот акт является как бы последним посланием (ср. теория речевых актов) индивида покинувшему его объекту: «Я умираю, чтобы отомстить тебе».

Д. в ХХ в. лечат двумя способами — психотерапевтическим и медикаментозным.

Иногда психотерапия бывает успешной, но порой она длится месяцами и годами и не заканчивается ничем. Большое значение при терапии и реабилитации больного Д. имеет социальная адекватность, возможность применения личностью ее творческих способностей (см. терапии творческим самовыражением).

В фармакологии лекарства против Д. изобретены сравнительно недавно, после второй мировой войны. Их терапия смягчает душевную боль, характерную при Д., но часто вводит личность в измененное состояние сознания , деформируют ее.

Вот что пишет о Д., и об антидепрессантах известный русский художник-авангардист и художественный критик, один из основателей авангардной группы «Медицинская герменевтика», Павел Пепперштейн.'

«Депрессия ставит человека перед лицом поломки «автобиографического аттракциона». Это порождает практику «самолечения текстом». Причем на первый план выходят записи дневникового типа, «болезненная телесность» растрепанной записной книжки, с расползающимися схемками, значками, цифрами. Депрессант прибегает к шизофреническим процедурам записи как к терапевтическим упражнениям. Иначе говоря, депрессант «прививает» себе шизофрению (см. — В.Р.) как инстанцию, способную восстановить потерянный сюжет, «починить аттракцион». Этот «ремонт» не всегда происходит успешно».

И далее об антидепрессантах:

«Основным препаратом в коктейле, прописанном мне психиатром в период обострения депрессии, был Lydiamil, швейцарский препарат «тонкого психотропного действия», как было написано в аннотации. Я пристально наблюдал за его эффектами [...], ограничусь упоминанием об одном маленьком побочном эффектике, на который я обратил внимание [...]. Этот незначительный эффектик я про себя назвал «синдромом Меркурия»: меня преследовала иллюзия, что я ступаю не по земле, а чуть-чуть над землей, как бы по некоей тонкой пленке или эфемерному слою прозрачного жира. Таким образом буквализировалось «смягчение», «округление углов», «смазка» — последствия антидепрессантов, восстанавливающих «эндорфинный лак» на поверхности воспринимаемой действительности. Иногда депрессивный «золотой ящик», оснащенный сложной шизотехникой и застеленный внутри «периной» антидепрессантов, может показаться моделью рая».