Осознание опосредованного отражения зеркалом мира формируется постепенно. Зеркало начинает отражать не только явления мира, но и их историю.
      В Китае эта тенденция началась с “Ши-цзин” в “Слове Вень-Вана последнему государю Шан”, № VIII (92. с.92). Историк Сыма Гуан назвал свой труд “Цзичжи туанцзянь”, “Всеобщее зерцало, помогающее правлению”, оно охватывает историю Китая с 403 г. до р. х. по 960 г. (93. с.391). Аналогично утверждал и Цзунь Вин: “Святые и мудрецы являются мне в зеркале минувших династий” (94. с.122). В XIX веке в Тибете имело широкое хождение “Светлое зерцало царских родословных”…
      В средневековой Европе был широко распространен определенный тип зерцал, отражавший социальную историю: “Королевские зерцала”, “саксонское зерцало”, “зерцало монахов”, “каролинское зерцало” и т.д. Анализ зерцал IX века в работе Ю.Л. Бессмертного “Мир глазами знатной женщины” (95.), говорит об их большом влиянии на последующее культурное развитие.
      В качестве примера дальнейшего развития историчности зеркала может служить средневековый сборник “Speculum exemplorum” напечатанный в Нидерландах в 1481 г., который был переработан иезуитам Иоганном Майором “Speculum magnum exemplorum”, и в начале XVII века переведен на польский язык “”, а в 1677 г. с одобрения царя Алексея Михайловича на русский язык “Великое зерцало” (96. с.467).
      Важнейшим принципом “Истории” Карамзина стало стремление ее автора: “Смотреть в тусклое зеркало древней летописи”, следуя за ней в изложении и оценке события, не украшая вымыслом или произвольной догадкой свой рассказ, отмечает Г. М. Фридлендер (97. с.60). Карамзин так отзывается о древних историках: “Многие места в их сочинениях суть верные зеркала, в которых мы себя видим. Сходство так велико, что оно изумляет и трогает до глубины души” (98. с.154).
      Т. е. уже со средневековья зеркало выражало не только сам факт непосредственного, но и опосредованного отражения, снимавшего в себе предшествовавшее историческое развитие, - зачастую зеркало и было ориентировано на вскрытие истории. Этот факт - историчность отражения зеркалом истории был осознан только недавно в нетрадиционных взглядах по теории отражения, осознан в том положении, что - “мера отражательных возможностей соотносима с мерой историчности существования” (99. с.198).
      Поэтому в истории культуры издавна было значимо понятие “зерцала”, претендовавшее на воспроизведение определенных ареалов мира, социальной истории, различных сфер человеческой жизнедеятельности.
      Таково название древнеиндийского трактата Надикесвара “Зеркало жестов и мимики”. Большую роль в музыкальной культуре средневековья играл трактат XIV века “Speculum musical” /зерцало музыки/ Якобуса из Льежа (100. с.473-477), который на протяжении двух веков был одним из основных источников по теории музыки в Западной Европе. А “Честной юности зерцало” Петра I…
      Принцип зеркальности как принцип познания, как принцип духовно-практического освоения мира, имел довольно противоречивую форму. Через зеркальность человек устанавливал связь со своим внутренним миром и с внешними явлениями, через зеркальность различалось положительное и отрицательное, тайное и явное. Примером тайнописи могут служить письма Леонардо да Винчи, которые можно было прочесть только в зеркале, ибо буквы были перевернуты.
      Зеркальность выражала и протест: “У Рабле в Телемской обители было 9332 уборных /при каждой комнате/ и в каждой зеркало было в раме из чистого золота, отделанного жемчугом” /Кн.1., Гл. У/, (101. с.317). Или у Хорхе Луиса Борхеса: “Зеркала и совокупления отвратительны, ибо умножают количество людей” (цит по 82. с.7).
      Иронией пронизаны “сердечные” отношения между женщиной и зеркалом, описанные в книге Яноша Кони “Всегда смеющийся Демокрит или не без умысла отысканные курьезные истории”, изданной в Буде в 1796 г. (цит. по 102. с.296).
      Позднее зеркало использовалось и как средство самовыражения, самокритики, иронии, иносказания. Таково содержание “иносказания - недоговорки” в китайском языке - ““- ни внутри /в зеркале/, ни снаружи /перед зеркалом/ не похоже на человека”. Эта недоговорка - иносказание употребляется во фразеологическом значении: “ни тем, ни другим не угодить; ни там, ни сям не выглядеть человеком; быть кругом виноватым” (103. с.36).
      Образцом самопознания и самокритики, по утверждению В. Гильде, служит имя Тиля Уленшпигеля /Ойлен - Шпигель - “Зеркало Совы”/. Н.В. Ревякина сообщает: “Правильно предписывал юношам Сократ, ссылаясь на Плутарха Верджерио, - чаще созерцать в зеркале собственное изображение с той именно целью, чтобы те, кто обладает достойной внешностью, не обезображивали бы ее пороками, а те, которые кажутся уродливыми на вид, позаботились бы о том, что с помощью добродетели стать красивыми” (104. с.40).
      Историческое развитие самосознания также имело зеркало своим модусом, с помощью которого происходило различение сознания и самосознания. Если в Античности происходило зеркальное перенесение своих телесных человеческих черт на окружающий человека мир, поэтому мифологический космос был пластическим, телесным, осязаемым (16.), (105. с.447), (54. с.236, 209), (17. с.32),… то в средневековье это отображение получило персонифицированную форму - бог, разделившись здесь на два направления. Первое продолжало антропоморфные функции, отметив и иные стороны, например, в святой троице /Бог-Отец, Бог-Сын: Бог-Святой Дух/, в христианстве, - а второе в свете секуляризации культуры и полуфункциональности зеркала, предшествовавшая форма была снята /зеркало - пустота; бог - ничто/ и образовался материализм, а тем самым, пустота культуры.
      Кстати, в современной психологии различение пространственного сознания и самосознания самым явным образом также проявляется через зеркальное отображение человеком своего тела. Первая форма телесного, пространственного самосознания в индивидуальном развитии человека происходит через телесное самосознание, через инверсию, отображение “чужого тела” как своего. Простейшие эксперименты по “зеркальному” отображению “своего тела” в пространстве, проведенные Ю. Карандашевым, основанные на этой закономерности, привели к выводу, что рефлексия самосознания формируется у ребенка приблизительно к трем годам (106.). Вы можете проверить сами: Посадите 2-3 летнего ребенка перед собой и покажите ему, где у него правая, а где левая рука, и попросите показать, а где у Вас правая и левая рука. Если он своей правой рукой покажет на Вашу левую руку, - у него еще сознание, пространственная ориентация тела еще недостаточно развита, но если он своей правой рукой покажет на Вашу правую, то у него развитое самосознание, развита ориентация своего тела в пространстве, инверсия своего тела в пространстве.
      Это же утверждает и Дж. Экклз, характеризуя один из признаков психической деятельности - как способность узнавать себя в зеркале, которая, по его мнению, отсутствует у животных. Хотя в книгах о жизни животных мне встречались и утверждения о узнавании животными себя в зеркале: “… А то зеркало привязывают к куску дерева и опускают на дно. Самец каракатицы замечает себя в зеркале, бросается в драку, и крепко обнимает приманку. Ее подтягивают к берегу и быстро подхватывают сеткой. В Сицилии, на Мальте и у побережья Неаполя зеркалом заменяют часто недостающих каракатиц-самок” (107.). Кому верить, непонятно, - ученым или практикам?
      Философское определение самосознания в марксизме также строится на этой закономерности. К. Маркс еще в “Святом семействе” чрезвычайно упрощенно оттенил суть самосознания: “Самосознание есть равенство человека с самим собой в сфере чистого мышления. Равенство есть осознание человеком самого себя в сфере практики, т. е. осознание человеком другого как равного себе и отношение человека к другому человеку как к равному” (108. о.42). В “Капитале” К. Маркс поясняет: Так как человек “… родился без зеркала в руках и не в качестве фихтеанского философа “Я есмь Я”, то человек сначала смотрится, как в зеркало, только в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода “человек” (109. с.62, примечание 18), любопытно, что это противоречит классовой теории, развивавшейся К. Марксом.
      Зеркало дает осознание не только телесности в целом, но и ее движению, его фрагментов в различных областях искусства:
      “Тело становится Лицом нового молодого варварства, что и входит стремительно в живопись и структуру авангарда А. Дейнека, В. Пакулина и др. В работе Дейнеки “Обнаженная перед зеркалом” обнаженная телесность занимает все пространство холста, центром его выбрано не лицо, как в прежней культуре /Брюллов, Венецианов, Серов и др./, представительствующие духовную жизнь, а именно женский торс, имеющий опору формы в трех точках, ~ плечи, грудь и бедра, очерчивающие смысловое поле картины” (110. с.57).
      Зеркало не только отражает определенные ситуации, но и создает их для смотрящего. Приведем описание новой ситуации в зеркале у Зинаиды Гиппиус: “Должна признаться, что я не слышала ни одного слова из его речи. И вот почему: Керенский стоял не на кафедре, а вплотную за моим стулом, за длинным зеленым столом. Кафедра была за нашими спинами, а за кафедрой, на стене, висел громадный, во весь рост портрет Николая П. В мое ручное зеркало попало лицо Керенского и, совсем рядом - лицо Николая. Портрет очень недурный, видно похожий /не серовский ли?/… Эти два лица рядом, казавшиеся даже на одной плоскости, так как я смотрела в один глаз - до такой степени заинтересовали меня своим гармоническим контрастом, своим интересным аккордом, что я уже не слушала речи Керенского. В самом деле, смотреть на эти два лица рядом - очень поучительно. Являются самые неожиданные мысли, - именно благодаря “аккорду”, в котором, однако, все - вопящий диссонанс. Не умею этого объяснить, когда-нибудь просто вернусь к детальному описанию обоих лиц - вместе”. (111. с.271). Хотя она к этому не вернулась и зеркалом не заинтересовалась, что видно из замечания В.Я. Брюсова в его дневниках: “Я согласно с письмом, явился к ним в 12 часов. Вхожу и первое, что вижу - раздетой Зинаиду Николаевну. Разумеется, я постучался, получил “войдите”, но зеркало так поставлено в углу, что в нем отражается вся спальня. - Ах, мы не одеты, но садитесь. Поговорили из комнаты в комнату, потом Зиночка /это кажется, ее единственно общепринятое имя/ вышла…” (111. с. 100).
      На основе зеркала происходит и нравственная оценка, и самооценка людей. Сервантес в “Дон Кихоте” отмечает, что комедии “… приносят великую пользу государству, постоянно показывая государству зеркало, в котором ярко отражаются дела человеческой жизни, и ничто не обрисует с такой яркостью как комедия и комедианты, каковыми мы на самом деле и каковыми нам предстоит быть” (112. с.100). Зеркалом различают жен добрых и злых в “Слове о женах и добрых и злых” в сборнике Ефросима (113. с.384).
      “Несказанное ядро души может быть отражено только в зеркале абсолютного сочувствия” М.М. Бахтин. “Человек у зеркала - эта тема проходит через всего Бахтина, и большей частью речь идет о самообмане сомосознания, какой ситуация эта содержит в себе: “Из моих глаз глядят чужие глаза”. Ситуация, замутняющая “оптическую чистоту бытия” и чревата появлением двойника. Но “зеркало абсолютного сочувствия” - это ведь что-то иное. Сочувствие нам дается как благодать, так нам сказано; и не это ли происходит у Бахтина с его презумпцией абсолютного сочувствия… Тютчевское четверостишие - о чем оно, как не о благодатной зеркальности бытия, той в которой угол падения не равен углу отражения (который нам не дано предугадать)? В произведениях Достоевского, на котором особенно (как и на “Двойнике”) задерживался Бахтин, есть, кажется, и то и другое зеркало. Человек из подполья у зеркала - это крайний случай одержимости чужим взглядом и оценкой “(114. с.216-217).
      Зеркало может стать соперником и недоброжелателем, как у Петрарки: “Мой постоянный недоброжелатель - зеркало” (115. с.450).

      “Мой постоянный недоброжелатель,
      В ком тайно Вы любуетесь собой,
      Пленяет Вас небесной красотой,
      В которой смертным отказал Создатель.
      Он Вам внушил, мой злобный неприятель,
      Лишить меня обители благой,
      И сени, что достойна Вас одной,
      Увы, я был недолго обитатель.
      Но если прочно я держался там,
      Тогда любовь к себе самой внушать
      Вам зеркало едва ль имело право.
      Удел Нарцисса уготовлен Вам,
      Хоть нет на свете трав, достойных стать
      Цветку неповторимому оправой” (115. с.38).

      Зеркало как источник самолюбия: “… сквозь морщинки просматривалась женская строгость, капризность, кокетство… Все это как в мутном зеркале вроде бы есть, вроде бы и нет - неуловимо, недоказуемо, нереально” (116. с.90). Барбара Брыльска пишет о себе: “… Просто я не хочу об этом ни с кем говорить. Кроме зеркала. Вот с зеркалом мы такую беседу ведем иногда. Я ему говорю, что я прекрасно себя чувствую. Как в 17 лет! А оно мне… нет, не буду говорить, что оно мне говорит. А Я его уговариваю… рожи всякие ему корчу… час, второй… Тогда оно немножко добреет. Чуть-чуть сбавляет мне. Ну, где-то посередине мы сторговываемся. И так каждое утро. Мне вот мужчин жалко: они так не умеют. А женщины все эти игрушки знают” (117. с.3),… или другой пример: “О, Памела, источник жизни! Я худею и вяну прямо на ходу. Я боюсь посмотреть на себя в зеркало, а прежде это было моим любимым занятием ” (118. с.24).
      Вспомните А. С. Пушкина “Евгений Онегин”, как он характеризовал главного героя:

      Второй Чадаев, мой Евгений,
      Боясь ревнивых осуждений,
      В своей одежде был педант
      И то, что мы назвали франт.
      Он три часа по крайней мере
      Пред зеркалами проводил
      И из уборной выходил
      Подобный ветреной Венере,
      Когда, надев мужской наряд,
      Богиня едет в маскарад. (А. С. Пушкин, “Евгений Онегин”, гл.1, стих XXV)

      Любопытны стихи Анны Ахматовой, цитирую по книге В. Виленкина “В сто первом зеркале”:

      “… И вспоминать, и в новую любовь
      Входить, как в зеркало, с тупым сознанием
      Измены и еще вчера не бывшей
      Морщинкой…” (119. с.169)
      “А в зеркале я за спиной своей
      Так часто что-то лишнее видала…” (119. с.175)
      “Недаром зеркало сегодня разбилось,
      Недаром в церкви панихиду служили,
      Часы в комнате соседней не били,
      И во сне все что-то в пропасть с горы
      валилось…” (119. с.251)
      “Седьмая симфония, увозя немецкий марш,
      возвращалась в родной эфир, гость из будущего
      промелькнул в глубине зеркала. Это называется
      - сон в руку!” (119. с.223)
      “Но сознаюсь, что применила
      Симпатические чернила…
      Я зеркальным письмом пишу,
      И другой мне дороги нету -
      Чудом я набрела на эту
      И расстаться с ней не спешу…"(119. с.224)
      “Себе самой я с самого начала
      То чьим-то сном казалась или бредом.
      Или отраженьем в зеркале чужом” (119. с. 174)
      “Только зеркало зеркалу снится,
      Тишина тишину сторожить” (119. с.243)

      Леонид Зыков, комментируя стихи Анны Ахматовой, пишет: “Слово “зазеркалье” у Ахматовой используется в нескольких значениях. В третьей “Северной элегии” она говорит о таинственном существе, обитавшем “в том доме”, где жили молодые, она и ее муж: пространством обитания этого существа названо “зазеркалье”. Обращаясь к мертвому мужу: “Теперь ты там, где знают все, - скажи мне! Что в этом доме жило кроме нас?” - Ахматова объединяет это пространство с загробным миром” (120. с.83)… “рано или поздно он придет туда, покинув мир, расположенный по другую сторону зеркал, и его приход неизбежен” (120. с.96)…. “Гостем из Будущего, таким образом, стремится стать кто-то вырвавшийся из “зазеркалье” в настоящее, а поскольку автор ждет и надеется на встречу с конкретным “непришедшим”, то единственным претендентом на это звание становится тот же отсутствующий герой. Существуя в реальном пространстве настоящего он не способен войти в пространство “зазеркалья”, потому, что “в руке его теплота”, и автор, находящийся по ту сторону зеркал, может видеть лишь как отражение” (120. с. 99, см также 100). Интересно в связи с этим стихотворение Анны Ахматовой “Разбитое зеркало”.
      В статье “Реализм как спасение от снов” Карен Степанян отмечает: “В зеркале человек может увидеть только себя (если другой, ты, к которому обращен в жизни его духовный взор, - всего лишь он сам или его двойник) может вообще ничего не увидеть (если внешний облик стал маской, за которой пустота), но может увидеть все: вспомним единственное упоминание зеркала в Евангелии - “Мы же все, открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа” (2 Кор. 3.18). Если смотреть сквозь земной облик увидеть славу Божью, тогда зеркало становится, по мысли о. Павла Флоренского (“Иконостас”), окном в горний мир. Все это, естественно, относится и к искусству - зеркалу человечества” (121. с.198)… “… один основных мотивов романа - мотив зеркала, и того, что в нем отражается, и того, что человек в нем видит (и всегда ли видит нечто реальное, смотрясь в зеркало)” (120. с.197), говоря о герое романа: “… все безуспешнее становятся их попытки увидеть себя в зеркале”; “… Лишь когда эту чашу украли у него, он, за мгновение до смерти, получает из-за зеркала новую чашу, чашу причастия…” (121. с.198).
      Александр Генис в статье: “Беседа четвертая: пейзаж зазеркалья. Андрей Битов” пишет: “Битов учит тому, что симметрия - это не тождество, а подобие. Человек больше, чем отражение в зеркале. Герой впервые видит эту самую вожделенную женщину в парикмахерской, в отражении целой системы зеркал. И тут Битов пишет: “Стоило бы мне повернуть голову направо - и Я бы увидел ее живую”. Автор умышленно проговаривается “живая” и отраженная женщина - совсем не одно и то же. Примерно такое открытие совершила Алиса, вступив в Зазеркалье” … “Пишущие и читающие живут в разных вселенных. Похожих - зеркально похожих! - но в то же время настолько различных, что то, что у одних - левое, у других - правое. Зеркало выворачивает предмет наизнанку, лишает мир глубины и реальной тжести” … “Битов бегло напоминает: “Живопись, по-моему, это окно. Или зеркало. Зеркало - это ведь тоже окно. Окно сквозь стену - в мир… холст, формат, перспектива, взгляд. Рамка видоискателя… Выбор точки”. (122. с.230- 231).
      Недавно опубликован поэтический сборник Владислава Ходасевича “Перед зеркалом”, который назван по одноименному стихотворению 1924г (123).
      Яакко Ругоев поэтически определяет зеркало совести: “Человек, живущий ныне в северном краю суровом, помни - в зеркале озерном отразится наша сущность. Глядя в зеркало воды - число ли оно иль мутно? - в зеркале своей тревожной совести глядишься ты” (124. с.439). Можно говорить о зеркале стыда, как это изображает Пол Остер: “… Намылил пеной для бритья лицо, сменил в стакане бритву и стал сбривать щетину. Смотреть на себя в зеркало ему почему- то было неприятно, и он брился, опустив глаза…” (125. с.188).
      Кудряшов А.Ф. в статье “Бесконечность в себе” говорит о бесконечности зеркал: “Поразительна метафора Борхеса, известная под названием “Вавилонская библиотека”. Здесь образ грандиозной Вселенской библиотеки задается множеством одинаковых шестигранных галерей, по двадцати полок в каждой. Галереи располагаются этажами и сообщаются коридорами с другими соседними галереями. “В коридоре зеркало, достоверно удваивающее видимое. Зеркала наводят людей на мысль, что Библиотека не бесконечна (если она бесконечна на самом деле, зачем это иллюзорное удвоение?); я же предпочитаю думать, что гладкие поверхности выражают и обещают бесконечность…” (126. с.267)