Истина — одна из основных категорий любой философской системы.

Наиболее простое понимание этой категории в ХХ в. исповедовал логический позитивизм : И. — это соответствие высказывания реальности . Высказывание является истинным тогда и только тогда, когда соответствующее положение дел имеет место. Критерием И. в логическом позитивизме (как и в марксизме) являлась практика, а точнее, проверка, сверка высказывания с реальностью — верификация (см. верификационизм).

В системе американского прагматизма (см.) под И. понимается такое положение дел, которое является наиболее успешным, общественно полезным (Уильям Джеймс). Истина — это «организующая форма человеческого опыта» (А. А. Богданов, русский прагматист, известный больше по той критике, которой удостоил его будущий вождь мирового пролетариата в книге «Материализм и эмпириокритицизм»).

Поскольку успешность и полезность нуждаются в проверке, то прагматическая И. тоже верифицируется.

В системе французского и немецкого экзистенциализма (см.) под И. понимается «истинное бытие», то есть И. тождественна открытому бытию, экзистенции. За И. необходимо бороться; чтобы «пребывать в истине», личность должна сделать экзистенциальный выбор, каким бы тяжелым он ни был. В годы оккупации экзистенциалисты считали истинным выбором Сопротивление, а ложным — коллаборационизм. Поскольку экзистенциализм чрезвычайно сильно повернут этически, то можно сказать, что И. в нем тождественна добру. (Ср. о логико-позитивистском, прагматистском и экзистенциалистском понимании И. в ст. детектив).

Наиболее сложным образом И. понимается феноменологией (см.). Для Гуссерля И. — это «структура акта сознания, которая создает возможность усмотрения положения дел так, как оно есть, то есть возможность тождества (адеквации) мыслимого и созерцаемого». Критерий И. — не проверка, а сам процесс переживания этого тождества.

Но вернемся к логико-философскому пониманию И. Людвиг Витгенштейн в «Логико-философском трактате» писал, что истинными или ложными могут быть только высказывания естественных наук, так как только они подвержены верификации. Логически необходимые И. Витгенштейн считал тавтологиями (А = А; если А, то А; если А, то не верно, что не А и т. п.). Витгенштейн полагал, что подобные И. ничего не говорят о мире. Философские же, метафизические высказывания Витгенштейн считал просто бессмысленными, так как их нельзя подвергнуть верификации. Например, «бытие определяет сознание» или «свобода — зто осознанная необходимость».

Кроме необходимых логически И., могут быть прагматические И. (см. прагматика, эгоцентрические слова). Это такие выражения, как «Я здесь» — они всегда истинны, так как произносятся в момент говорения говорящим (Я), находящимся там, откуда он говорит (здесь) (ср. пространство).

Но бывают и прагматически ложные высказывания, такие, например, как «Я сейчас сплю».

Очень часто И. вообще обусловлены прагматически. Такие И. Уиллард Куайн называл «невечными». Например, высказывание «Нынешний король Франции лыс» могло быть истинным или ложным до того, как Франция стала республикой в 1871 г., в зависимости от того, лыс ли был король Франции в момент произнесения этого высказывания. После падения монархии во Франции эта фраза лишилась истинностного значения.

После кризиса логического потизивизма в 1930-е гг. аналитическая философия подвергла критике понятие И. как соответствия высказывания истинному положению вещей. Большую роль здесь сыграли работы позднего Витгенштейна и теория речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля, показавшие, что большинство высказываний в естественной речевой деятельности вообще не имеют в виду ни И., ни ложь.

Это вопросы («Можно войти?»), приказы («Руки вверх!»), молитвы, восклицания — все то, что Витгенштейн назвал языковыми играми (см.). Не обладают истинностным значением также так называемые контрфактические высказывания типа «Если не будет дождя, мы пойдем гулять».

Кризис понятия И. углубился тем, что в орбиту логико-философских исследований был вовлечен художественный вымысел (см. философии вымысла). Ранее эти высказывания вообще не рассматривались как не имеющие отношения к проблеме И. Но благодаря исследованиям Дж. Вудса, Д. Льюса, Л. Линского, Дж. Серля было показано, что с вымышленными высказываниями все не так просто. Высказывания внутри художественного контекста могут делиться на истинные или ложные, но их истинность или ложность будет фиксирована только в контексте этих художественных текстов. Например, тот факт, что Шерлок Холмс курил трубку, будет И. в художественном мире рассказов Конан-Дойля о Холмсе, а высказывание «Шерлок был лыс» в этом контексте, скорее всего, ложно.

Но культурная идеология ХХ в. была такова, что текст и реальность часто менялись местами. Если рассматривать такой феномен, как виртуальные реальности в широком смысле (см.), то понятие И. к нему вообще неприменимо.

Если текст в эстетике и ряде философских направлений ХХ в. (см. абсолютный идеализм, аналитическая философия, феноменология, постструктурализм, постмодернизм, философия текста) являлся более фундаментальным понятием по сравнению с реальностью, то понимание И. предельно усложнялось. Кто объяснит психотику, находящемуся в состоянии параноидального бреда, что его картина мира ложна (см. психоз) ? Это может попытаться сделать психотерапевт. Но самые последние психотерапевтические системы, например трансперсональная психология (см.), оперируют высказываниями, которые делаются пациентами в измененном состоянии сознания — под воздействием ЛСД или холотропного дыхания, и эти высказывания, на первый взгляд, не отличаются от бреда параноика. Больные сообщают сведения о травмах рождения (см.) или о тех травмах, которые они получили еще во внутриутробном состоянии или даже в других воплощениях. Тем не менее, в соответствии с закономерностями классического психоанализа, пережитая вторично, выведенная на поверхность травма ведет к выздоровлению или стойкой ремиссии, что, по отчетам основателя трансперсональной психологии С. Грофа, происходит достаточно часто. Стало быть, пациентам удалось в глубинах своего бессознательного выкопать И.

Плюралистическую неразбериху вокруг понятия И. во многом преодолела семантика возможных миров — направление логической семантики , которое рассматривает возможную И. как И. в одном возможном мире и необходимую И. как И. во всех возможных мирах.

Однако в философии постмодернизма понятие И. вновь теряется в общей культурно-игровой атмосфере этого направления, где каждое высказывание амбивалентно: оно и истинно, и ложно в зависимости от того, кто и при каких обстоятельствах его высказывает. Так, в романе М. Павича «Хазарский словарь» (см.) каждая из трех версий того, какую веру приняли хазары в конце IХ века, противоречит остальным: православные утверждают, что хазары приняли христианство; мусульмане считают, что хазары приняли ислам; а евреи — что иудаизм. В постмодернистском романе Набокова «Бледный огонь» (см.) остается так и не выясненным истинный статус главного героя — действительно ли он эмигрировавший король северный страны и все его свидетельства — И. или же он просто умалишенный.

В постмодернистском мире очень нелегко жить, но важно хотя бы созвавать, что именно в этом мире мы сейчас живем.